— А когда ж отправляться? Или Кислиев обоз пойдёт раньше? — спросил наконец Цеповяз. И Гордею стало ясно, что Мартын не безразличен к тому, что он ему сообщил.

— Мажары из Запорожья уже в дороге, направляются сюда. А Кислию дорогу нужно преградить… Преградить! — повторил решительно Гордей.

— Преградить? — удивился старик. — Но там же возы уже упакованы, волы подобраны и обозы отправляются завтра или послезавтра. Ты, Гордейка, видно, ничего не знаешь, поэтому и говоришь на ветер.

— Нет, не на ветер! — сказал уверенно Головатый.

— Заходил недавно Тымыш, — продолжал Мартын, — хвалился, что везут они полотна, поташ… Говорил, что якобы такой товар сейчас в хорошей цене на Дону. А когда будут возвращаться, с Дикого поля вывезут тот горючий камень. Слышал я, что Саливон очень уговаривал Савку Забару, чтоб тот ехал с обозом и показал, где именно лежит этот камень.

«Сообразил, чёртов мироед, на чём можно погреть руки!..» — подумал с возмущением Гдрдей.

— Нет, этот земляной уголь возьмём мы! — сказал он решительно. — Об этом я сам побеспокоюсь!.. А ты, батько Мартын, — понизил Гордей голос, — наверное, понимаешь, что весь наш сегодняшний разговор, как говорят, «только между нами, панами». Тебе доверяет наша беднота, и товарищи с Луга тебя знают: не раз был полезным низовому товариществу…

— Последнее поручение на Дону не выполнил, — вздохнул Мартын. — Как-то так получилось, что оруженосца есаула из Черкасского так и не удалось мне найти.

— Зато я с ним встречался, — сказал Гордей.

— Ты?! Встречался?! — удивлённо воскликнул Цеповяз. — Вот это дело! Так вот какой был у меня чумак?!.. — " И он с такой силой ударил Гордея по плечу, что тот едва удержался на ногах.

Золотоперый "будило", который уже было умостился на груше, вдруг слетел на землю и закричал во всё своё петушиное горло.

— "Будило", наверное, спрашивает: возьмём ли мы его на передний воз? — усмехаясь, заметил Головатый.

— Возьмём, — поняв намёк, ответил Цеповяз и первым пошёл навстречу Гордею с раскрытыми руками для объятья.

На улице показался Семён. Он был уже, как видно, подвыпивши, ноги его не совсем слушались, но в правой, вытянутой руке он крепко держал небольшой глиняный поставец, а в левой — огромного чебака. Он шёл слегка покачиваясь и о чём-то непринуждённо-весело разговаривал сам с собою.

— Ты уж, батько, здесь сам принимай гостя, — сказал Головатый, освобождаясь из объятий Цеповяза, — а мне нужно идти.

— Вот это уж нет, — запротестовал Мартын, — заказал — пей, пей хотя бы чарку.

— В другой раз не откажусь даже от кварты. А сейчас и маленькая чарка может стать помехой. Мне сегодня нужно иметь ясную голову, — проговорил Гордей и, попрощавшись, исчез на огороде, в густом вишняке.

Выйдя на улицу, Головатый направился не домой, хотя хата его была недалеко от двора Цеповяза, а в переулок, к усадьбе Забары. Там его уже ждали нарочные с Низу — Максим Чопило и Михаил Гулин.

Казака Гулого Головатый не знал. Но когда знакомился с ним, ему показалось, что он его уже будто где-то видел, где-то вроде уже слышал его шепелявый говор. Но где, когда — он не мог вспомнить. Да и некогда было ему над этим раздумывать.