— Да, но не настолько.

— И ты можешь выспаться днем.

— Еще раз да. И спасибо тебе, господи, за маленькие радости. Если уж ты подняла меня ни свет ни заря, валяй, рассказывай.

Я решила выпить кофе и пошлепала в кухню, поставила чайник, достала сахарницу, прижимая мобильный к уху плечом.

— Это ведь касается Марты?

— Ты даже не представляешь… Мне бы хотелось сейчас быть рядом с тобой.

— Что, дед нашелся? Жил все это время в соседнем уезде?

— Да что там дед… Ты «литовкин» дом помнишь?

— По Старой улице, ближе к озеру?

— Ну. Знаешь, почему он так называется?

— Понятия не имею.

— В начале пятидесятых там поселили женщину-врача, кажется, она была из Вильнюса. Фамилия точно литовская. Лет десять здесь работала, потом уехала. А дом так и зовут «литовкиным».

— Познавательно. И что в этой истории тебя так поразило, что ты ночь не спала?

— Во время войны там жила мать с дочерью. Дочке было лет семнадцать, когда она познакомилась с шофером Отто Грюбера.

— Офицера, которого прочили в любовники Агнес? Поклонника Гейне?

— Ага, шофер был ненамного старше девчонки.

— И они полюбили друг друга?

— Вот именно. И речь шла вовсе не об увлечении, а о настоящей любви.

— Но это вряд ли принесло им счастье, — вздохнула я.

— Когда немцы уходили, он думал забрать девчонку с собой. Но она слегла с пневмонией. Дороги бы точно не выдержала. Хотя лекарство он добыл, не без помощи своего шефа. И парень остался с ней, представляешь? Дезертировал. Хотя, может, надеялся как-то выкрутиться.

— И что, он появился в селе?

— Само собой. Мать девчонки его прятала, ради дочери, разумеется, хотя здорово рисковала.

— И какое было продолжение у этой истории? Ведь оно было, если Марта о ней узнала?

— Девушка оказалась беременна.

— Ясно. Вот тут-то и понадобилась Марта.

— Марта ее лечила от воспаления легких. И о беременности, конечно, знала. Беременность скрывали, как могли. Девчонка из дома не выходила, мать говорила соседям, что совсем слаба… Но если беременность еще можно скрыть, то младенца уж точно нет. К тому же в любой момент на девчонку могли донести. Связь с немцем — это не шутка. Молодые решили пробираться на Запад. Но с младенцем это было немыслимо. И с бабкой его не оставишь. Сразу станет ясно, кто он такой…

В этом месте меня слегка качнуло и перед глазами поплыл туман.

— Ты хочешь сказать… — начала я.

— Аня, твоя бабка родила девочку, а вовсе не близнецов. Мальчик родился в «доме литовки» на три дня раньше, и Агнес выдала его за своего сына. Роды принимала Марта, и все считали, что Агнес родила двойняшек. Мальчика и девочку. Немец со своей возлюбленной далеко не ушел. Оба подорвались на мине. Мать опознала дочку по остаткам одежды и слегла от горя. А потом за ней явились, сама знаешь откуда, кто-то из соседей все же донес о дружбе ее дочери с немцем. Через несколько дней она умерла. Об этом Марта узнала от военкома. Так ребенок навсегда остался у Агнес. И никто, кроме нее и Марты, ни о чем не догадывался. Даже Стас не знал. Его на время родов выставили из дома. Ты меня слышишь? — позвала Танька. — Вы с Роландом никакие не двоюродные. Его отец вовсе не брат твоей матери. Вы даже не родственники. Ты поняла?