— Наследство, — пожал Звягинцев плечами. — Другая погибшая девушка — его племянница.

— Не его. Жены, — резко поправила Терентьева. — Гроша ломаного ваша версия не стоит.

— С этой дамочкой все ясно, — заметил Звягинцев, когда мы оказались в машине. — Паслась поблизости в надежде получить наследство. Не прочь была подружиться с Коровиной, но та дала ей от ворот поворот. О дочке помалкивала и ожидала кончины бывшего возлюбленного, чтобы сразу заявить права…

— Почему бы, кстати, раньше этого не сделать? Дочь могла бы навещать отца…

— Ну, во-первых, дочь к этому не стремилась. Во-вторых, Терентьева наверняка боялась, открой она карты раньше времени, Коровина, чего доброго, подсуетится и ни с чем ее оставит. Следователю я об отце Терентьевой сообщу, если у него ума не хватило самому поинтересоваться. Но создается впечатление, что никуда это не приведет. Да, одна из девушек — его дочь, вторая — племянница, третья, вполне возможно, тоже дочь, но…

— Но? — переспросила я.

— Если кто-то убирает наследников, то при чем здесь племянница? Она может претендовать на наследство Коровиной, а уж никак не на наследство ее мужа. Кстати, Коровину ты не подозреваешь?

— В чем? — не поняла я.

— В том, что претенденток на наследство убирала, — хмыкнул Звягинцев.

— Если она еще при жизни мужа его коллекцию в музей передала, сомнительно, что ее очень волнует вопрос наследства. Она действительно очень предана Коровину. Все остальное вряд ли так уж важно для нее. Опять же племянница сюда точно не вписывается.

— Ага. Вот я и думаю, может, мы зря копаемся в чужом грязном белье? На самом деле, первоначальная версия правильная и две девушки стали жертвами серийного убийцы?

— А третья девушка вообще погибла случайно, — кивнула я. — А может, все-таки стоит поискать того, кому смерть всех троих выгодна?

— Кого? — вздохнул Звягинцев. — Какого-нибудь внебрачного сына?

— Надо поговорить с Екатериной Осиповной, — подумав, ответила я.

— Ты хочешь сообщить несчастной бабе, что муженек имел семью на стороне? А заодно и поинтересоваться, не пришибла ли она его дочку, чтоб наследством не делиться?

— Постараюсь обойтись без этого, — сказала я, очень хорошо понимая, что прав Звягинцев, делать этого не следует. — Поэтому мне лучше к ней одной идти.

— Сходи, — пожал он плечами. — Авось да и узнаешь что путное.

Екатерину Осиповну я застала в саду. Она сгребала листья, к небу поднимался дымок от костра. Коровин, закутанный в плед, сидел в кресле под яблоней.

— Аня, — улыбнулась Екатерина Осиповна, завидев меня. — А я вот решила порядок навести.

— Хотите, я вам помогу?

— Да здесь мне и одной делать нечего. Чай будешь?

— Нет, спасибо. Зашла узнать, как у вас дела.

— Тогда давай здесь посидим, — прислонив грабли к стене дома, Екатерина Осиповна сняла перчатки и устроилась на ступеньке крыльца. Я села рядом. — Ты с Сергеем в город ездила? — спросила она. То, что ей это известно, не удивило.

— Да.

— По делам?

— Он по делам, я — своих навестить, — соврала я.

— Вы часто видитесь, — улыбнулась Коровина. — Ничего, если спрошу?

— Спрашивайте.