– Верну я ее или нет, дело ведь не в этом. Я хотел поговорить о том, что вы должны позабыть об этом гребаном деле, забыть раз и навсегда, и что я проклинаю тот день, когда мне пришла в голову мысль…

– Я еще могу оказаться тебе полезным, дорогой ученик. – Сесар остановил его жестом. – Чтобы найти Герберта Раушена, помнишь о нем?.. Он – единственный человек, который может рассказать нам немного больше о том, о чем мы уже знаем, поведать то, чего нет в книге, о даме номер тринадцать… Почему он сказал мне, что она так важна? Почему в книге о ней не упоминается?..

– Да они уже, скорее всего, нашли возможность заткнуть Раушену рот. И сделают то же самое с вами, если…

– А если все не так?.. А если он скрывается?.. А если нам удастся поговорить с ним или с кем-то еще, кто знает то же, что знает он?..

– Не хочу я знать больше! – отрезал Рульфо. – Хочу только одного: чтобы все это кончилось.

– Саломон. – Сесар протянул руку и включил торшер, стоявший возле дивана. В мягком рассеянном свете лицо его как будто разделилось надвое, как луна в первой четверти. – Поэзия стала основным смыслом моей жизни. И твоей тоже, признай это. Я хорошо тебя знаю и знаю, что ты такой же неверующий, как и я, хотя и не такой бесстыдник… Такой поверхностный гедонист. Но поэзия всегда была нашим причастием, нашим единственным божеством, нашей этикой.

– Сесар…

– Дай мне договорить, ученик мой Рульфо. Я научил тебя любить ее, скажи, что нет, если посмеешь. Скажи, что тебе не нравились мои занятия или поэтические вечера, которые мы устраивали прямо здесь, в этой самой комнате, с Сусаной, Пилар, Алваро, Давидом… Всеми теми, кто, как и ты, перестал приходить в этот дом давно, очень давно… Ты и я – мы оба сделаны из одного теста: поэзия нас разоружает, разносит на куски. Сегодня она стала удовольствием для немногих, но мы всегда знали, что в ней есть пропасть… Это то, что мой дед называл «чистый ужас». А сейчас вдруг что случилось?..

– Сесар, послушай меня…

– Дай мне сказать! – Сесар поднялся со свойственным ему проворством и повысил голос. – Что произошло?.. Что мы наконец обнаружили эту пропасть и заглянули в нее. И смотрим туда. И я знаю, что ты в нее прыгнешь. Знаю. Прыгнешь. Слишком велико искушение… И что ж, почему ты хочешь запретить мне, который старше и с меньшими, чем у тебя возможностями, чтобы я тоже прыгнул?

– А Сусана? – мягко произнес Рульфо, указывая рукой на дверь. – Возьмешь ее за руку, чтоб она прыгнула вместе с тобой? – Вдруг Рульфо почувствовал, что сейчас взорвется. – Ты что, не понимаешь, что делаешь?.. Ты опять превращаешь эту историю в еще одну увлекательную тему в стиле профессора Сауседы!.. Но это реальность, дорогой профессор!.. Не понимаю как, не понимаю почему, но это реально и опасно!.. На этот раз речь идет не о том, чтобы поиграть с ду´хами, поесть облаток, намазанных паштетом, или повызывать дьявола, используя обнаженную Сусану в качестве алтаря, самому нарядившись Антоном Шандором Ла-Веем!..[30] Это реально! – Он чувствовал, что обливается потом. И понизил голос, чтобы добавить: – И очень опасно.