Уже через минуту они стояли на грязной, обоссанной и заплеванной лестничной площадке перед потрепанной жизнью и нищетой дверью, подсвечивая себе предусмотрительно захваченным Петрухиным фонариком. Гладышев несколько раз подряд втопил кнопку звонка, однако ответом была тишина.

— Так когда вы, говорите, ему звонили?

— Час назад, — отозвался Дмитрий. — Если точнее — пятьдесят пять минут.

— За те пятнадцать минут, что мы с Гусевой сюда добирались, вполне мог свалить из дома, — педантично заметил Купцов.

— Сомневаюсь. Ты просто голоса его не слышал. Он явно вмазанный был по самые помидоры. И по ходу, вообще ничего не понял — кто звонил? Зачем звонил?

— Ну тогда чего? Ломаем дверь? — предложил Гладышев. — К слову, замки — полное дерьмо. С ноги откроем.

— Подождите! Не надо с ноги! — донеслось откуда-то снизу, из темноты.

— Тьфу, черт! Напугала! — Оперативник с укоризной посмотрел на Купцова. — А говорил, в таком состоянии и десяти метров не пройдет.

Заметно пошатываясь, к ним поднялась Оксана и хрипло, с одышкой попросила:

— Не надо ломать! У меня… у меня ключ есть.

— Блин! Что же ты сразу-то не сказала?!

— Я… я забыла… Вот, держите… Только… Только вы не бейте его… пожалуйста…

— Ни в коем случае! — проворчал Гладышев. — Мы его всего-навсего расцелуем и к сердцу прижмем. — Он открыл дверь, снял пистолет с предохранителя и первым нырнул в квартиру. Следом за ним проследовали партнеры, предварительно приказав Гусевой «ждать здесь, вплоть до особого приглашения»…

В притонного вида комнате на кровати остывал мертвый Клюв. Он лежал на боку, откинув руку, а другую положив под голову, словно бы хотел поудобнее уснуть. Левая штанина так и осталась закатанной…

…Для начинавшего свою полицейскую карьеру в должности участкового Гладышева обнаруженный в квартире «пейзаж» был настолько виданным-перевиданным, что он не то что не удивился, но даже ни единым мускулом лица не поморщился. А вот раздосадованный и рассерженный Петрухин, матюгнувшись, сплюнул на пол. Он подошел к окну и, разгоняя спертый воздух и смрад, рванул на себя форточку:

— Твою мать!.. Каких-то пятьдесят пять минут!..

— А может, оно и к лучшему? — негромко возразил Купцов. — Отмучился парень.

— Парень-то, может, и отмучился. Только вот Марина при таких раскладах соскочит теперь стопудово.

— Постараемся, чтобы не соскочила.

— Ну-ну, свежо предание… Жора, давай вызывай бригаду и гроб с музыкой.

— Ага.

Гладышев потянулся к телефону, и в этот момент в комнату ввалилась Оксана. Ввалилась и, взвизгнув, кинулась было к навсегда уснувшему Клюву, однако Петрухин успел ее бестактно перехватить в области груди. Вернее того, что от той, словно бы усохнувшей вкупе с многострадальными венами, осталось.

— Стоп! Смотреть — можно, а вот руками трогать — ничего нельзя! Поняла? — Гусева часто-часто закивала, а потом в бессилии опустилась на грязный пол и заскулила, раскачиваясь из стороны в сторону. — Ну хватит! — грубо рыкнул на нее Дмитрий. — Теперь-то уж чего?.. Раньше надо было плакать… Ты лучше вот что мне скажи: сколько вам заплатила Марина за стрельбу?