– О чем ты говоришь? – нахмурился Полковник. – Кто их украл? Где?

– Я думаю, что в метро. Вчера. Я только вечером обнаружила, что их нет. А сумка порезана… И кошелек пропал. Со всей моей скромной наличностью. И серьги… – Слезы все-таки покатились по ее щекам. – Они тоже были в кошельке. Какой-то наглый карманник поживился за мой счет. Я тысячу раз обещала самой себе быть внимательной, когда ездишь в метро… За одиннадцать лет можно было привыкнуть и стать умнее. Но куда там! Я же дура. Да? Ты простишь меня? Простишь? Правда? Мне и самой тошно…

Иваныч ничего не ответил. С мрачным видом положил нож и вилку на прежнее место и потянулся к раскрытой пачке сигарет.

Крячко неторопливо и методично прошелся по всем комнатам просторной светлой квартиры покойного Качанова. Сокрушенно покачал головой, думая о том, что даже внутренняя планировка квартиры была точно такой же, как у Устьянцева. И точно так же в доме не наблюдалось ни малейших следов беспорядка. Станислав вернулся в гостиную и осторожно опустился на изогнутый деревянный подлокотник дивана.

– … обнаружили три сейфа, товарищ полковник, – сидя за столом напротив Гурова, докладывал старший лейтенант Алябьев. – Все три оказались пустыми. О содержимом сейфов, если оно вообще было, мы можем только догадываться. Все сейфы были заперты, и никаких следов взлома не обнаружено.

– А ключи?

– Ключи были на общей связке, вместе с ключами от квартиры и гаража, лежали в прихожей на тумбочке. – Алябьев немного помолчал. – Я взял на себя смелость вызвать бригаду экспертов, товарищ полковник. На предмет обнаружения каких-либо отпечатков…

– Правильно сделал, старлей. Хотя… – Гуров тяжело вздохнул. – Подозреваю, что и в этом случае преступники следов не оставили. Все это звенья одной цепи. Работа одной группировки. – Сыщик перевел взгляд на участкового: – Что можете рассказать нам про жертву, старшина? Проживал один? Родственники за границей? Бывший номенклатурщик? Угадал?

– Почти, товарищ полковник. – Участковый, мужчина весьма тщедушного телосложения, но с роскошными широкими усами, нелепо смотревшимися на остром вытянутом лице, отлепился от стены. Деловито раскрыл синюю папку и перевернул пару листов. – Покойный Качанов работал заместителем начальника управления культуры города. Вышел на пенсию пятнадцать лет назад. Его единственная дочь – Мария Павловна Качанова – проживала в Санкт-Петербурге, но два года назад она скончалась.

– Причина смерти?

– Злокачественная опухоль двенадцатиперстной кишки.

– Внуки есть?

– Так точно. Двое. Внук и внучка. Живут со своим родным отцом в Израиле. Переехали на постоянное место жительство сразу же после смерти Марии Павловны.

– И деда ни разу не навещали, – не столько спросил, сколько констатировал Гуров.

– Насколько мне известно, ни разу. – Участковый откашлялся и двумя пальцами разгладил усы. – Мария Павловна переехала в Санкт-Петербург задолго до их рождения и в Москву наведывалась одна. То есть можно предположить, что внуки с дедом даже и незнакомы толком, разве что по фотографиям…

– Ясно. Другие родственники?