– Грустно, – машинально ответил Иваныч исключительно для того, чтобы что-то сказать.

– Уже не грустно. В детстве – да. Было грустно, а сейчас… я привыкла, что ли. Ко всему привыкла. Веришь?

– Верю.

– Жизнь такая, какая она есть, и с этим уже ничего не поделаешь. Я перестала рыпаться.

– А кем ты хотела стать?

– Перестань! Я уже сто раз рассказывала тебе.

– Правда? Извини. У меня случаются провалы в памяти. Как следствие контузии после одной боевой операции.

– Серьезно? – И без того большие круглые глаза Вероники округлились еще больше. Официантка наконец доставила заказанную ими «утку по-пекински», но девушка даже не обратила на это внимания.

– Как сказать… И да и нет. Я не помню. Так кем ты хотела стать?

– Какой смысл тебе рассказывать, если ты опять все забудешь?

– На этот раз не забуду. Обещаю.

Вероника недоверчиво прищурилась, но долго сопротивляться не стала.

– Ладно. Ты ведь помнишь, что я из Волгограда?

– Что-то такое припоминаю.

– Я приехала в Москву сразу после окончания девятого класса. – Вероника взяла нож и вилку, но тут же отложила их, решив, что расправляться с уткой сподручнее руками.

– Это сколько же тебе было?

– Пятнадцать.

– И мама отпустила тебя одну?

– Я тебя умоляю, – презрительно скривилась девушка. – Ей было глубоко наплевать. Мама отчаянно и, к сожалению, безуспешно пыталась наладить личную жизнь. Хотя бы для того, чтобы поправить свое материальное положение. Знаешь, кем она работает?

– Если скажешь, узнаю.

– Уборщицей… Я не хотела для себя той же участи. И меня тошнило от Волгограда. Я видела себя преуспевающей столичной бизнесвумен. Думала окончить сначала училище, потом университет, стать экономистом, найти престижную работу, богатого мужа… Причем именно в таком порядке. Но все застопорилось на первом же этапе. Я не смогла даже в училище поступить. Провалила экзамены, но возвращаться домой не стала. Решила повторить попытку на следующий год, а пока временно устроилась официанткой в «Радугу». Надо было чем-то платить за съемную квартирку. И вот… С тех пор прошло одиннадцать лет, а я все еще официантка в «Радуге», без образования, без престижной работы, без богатого мужа… Как-то так. Говорю же, я перестала рыпаться. Меня все устраивает. Можешь не верить, если хочешь.

– Я верю. – Полковник тоже положил себе немного утки. За компанию, аппетита по-прежнему не наблюдалось. Протер салфеткой нож и вилку, открыто улыбнулся своей спутнице и только в эту самую секунду сфокусировал взгляд на мочках ее ушей.

– Ты даже не надела те сережки, которые я тебе подарил? – В его голосе не было упрека, лишь сухая констатация факта.

Вероника всплеснула руками, и брызги жира полетели во все стороны. К счастью, ни одна капля не достигла рубашки Полковника.

– Ой! Прости, пожалуйста! Я ведь совсем забыла… Хотела сказать тебе и забыла… А ведь всю ночь прорыдала в подушку, когда обнаружила пропажу.

– Какую пропажу? Что произошло?

– У меня их украли. – На глаза Вероники навернулись слезы. Она запрокинула голову и замахала руками на веки. – Прости, прости… Умоляю, прости меня! Я и сама ужасно расстроилась… Я влюбилась в них с первого взгляда… Такой чудесный подарок от тебя, а я его не смогла сберечь…