– И когда они из квартиры выходили, ты лиц тоже не видел? – уточнил Крячко.

– Не-а. А зачем мне, слышь? Я к вашему брату, менту, лишний раз сам соваться не стану. Вот если уж вы ко мне… Как этот сегодня, слышь, – кивнул он на Морозова. – Тогда, да. Тогда я со всем уважением. Подтверди, Колян, слышь. То есть извините, товарищ участковый.

– Значит, Гуров, да? – задумчиво произнес Крячко, вновь обернулся к напарнику и неожиданно хитро прищурился: – А по голосу опознать его сможешь?

– Ну, не знаю, слышь, – усомнился Занозин.

– Лева, скажи что-нибудь.

– Ты резвиться собрался? – нахмурился Гуров.

– Ну как? – обратился Крячко к свидетелю. – Похож?

– Чего?

– Голос. Не такой у него был?

– Вроде нет, слышь.

– Лева, скажи еще чего-нибудь.

– Угомонись, ладно?

– Не, не он, – шмыгнул носом Санек.

Гуров вышел в центр гостиной и сухо произнес:

– Спасибо за информацию. Вы свободны. Морозов, проводи человека. Кстати, старшина, вы тоже пока свободны, – не оборачиваясь, бросил он участковому. – Подождите нас на лестничной площадке.

– Слушаюсь, товарищ полковник.

Не прошло и минуты, как оперативники остались в квартире втроем. Крячко, по-прежнему сидя на стуле, с наигранным подозрением приглядывался к напарнику. Алябьев замер в дверном проеме, ожидая распоряжений. Гуров молча прошел к столу и дважды легонько стукнул кулаком по поверхности. Повернул голову. Подобное озадаченное выражение на лице сыщика можно было увидеть нечасто.

– Значит, так, господа, – заговорил он, не глядя в лицо ни одному из коллег. – Вся эта история с упоминанием моей фамилии мне совсем не нравится. И я думаю, это не случайное совпадение. Преступники наверняка предъявляли документы, и, уверен, они у них в полном порядке… Пока все, что мы знаем, так это то, что выдавший себя за меня человек – высокий, с черными волосами.

– В общем-то, как и ты, – не удержался Крячко. – Меня терзают смутные сомнения, полковник Гуров. У Шпака – магнитофон, у посла – медальон, у Елены – сережки…

– Стас, мне сейчас совсем не до шуток. Подозреваю, что преступники скорее всего – бывшие опера. И скорее всего среди них есть как минимум один человек, знакомый со мной. Возможно, еще не так давно он работал с нами бок о бок.

– Или работает до сих пор, – ввернул Станислав.

– Твою мать! – не выдержал Гуров. – Если ты не угомонишься, Крячко, я сам тебя сейчас угомоню. Хочешь?

– Не заводись, – миролюбиво отозвался напарник. – Я не о том. Я хочу сказать, что у нас нет никаких гарантий, что опера бывшие. Они вполне могут быть и действующими… Но твоя несдержанность вновь наводит меня на нездоровые подозрения…

Его последние слова Гуров пропустил мимо ушей.

– Может быть, и действующие, – эхом повторил он. – Но начнем с бывших. Старлей!

– Да, товарищ полковник, – шагнул вперед Алябьев.

– Езжай в Управление, садись за компьютер и начинай шерстить базу данных. Мне нужен список всех уволенных из УГРО за последние три года. Возраст – от тридцати до пятидесяти. Темные волосы. Не думаю, что список будет таким уж огромным. Большой текучки кадров в ГУ никогда не было…