— Повелитель! Кесарь!

Крик принадлежал полковнику. Его меч дрожал; вены вздулись, опутывая шею, как ветви плюща. Император с безмятежной улыбкой двинулся дальше. Казалось, он идет сквозь туннель под огромными мешками, в задымленном воздухе, под взглядом выпученных глаз. В строю то тут, то там зияли дыры — там, где избранные воины Постума сомлели во время смотра. За Императором следовала скромная свита — полковник, Мамиллий и Фанокл. Панический рев над городом, портом и кораблями время от времени разбавлял металлический лязг падающих легионеров.

Боевые корабли выходили за ворота порта и скрывались в жарком мареве, а мелкие судна пытались вернуться обратно. «Амфитрита» вращалась медленнее. По мере того как жар вокруг котла нарастал, корабль, неуклюже шлепая колесами, двигался вперед. Правда, лопасти так щедро зачерпывали воду, что она гасила огонь, вновь тормозя продвижение. «Амфитрита» шла рывками, по замысловатой и непредсказуемой траектории, все глубже ввинчиваясь в воду.

Оркестр продолжал играть.

Лязг. Лязг. Лязг.

Музыканты маршировали туда и обратно между редеющими шеренгами. «Дозор на Рейне», «Выход гладиаторов», «Оборона стены», фрагменты из «Сожжения Рима» и «Юношей, которых мы покинули». На берегу горели дома; белье на веревках вспыхивало ярко, как корабельные снасти; от горящего на складах вина поднималось яркое пламя; зато зерно только морщилось и коптило.

— А теперь, — сказал Император, — я желаю обратиться к солдатам. — Он поднялся на стену порта и стал обмахиваться веером. — Полковник, постройте людей.

Из последних сил играл оркестр, пылал город, «Амфитрита» с шипением уходила под воду, горожане удирали от пожара на открытую местность. Вокруг царили смятение и хаос, возникшие как будто по велению равнодушного божества.

Лязг.

— … тем сильнее я вами гордился. Во времена упадка и разложения вы сохранили тот самый дух, который делал Рим великим. Вы не задаете вопросов, вы подчиняетесь голосу повелителя…

Стоя у подножия стены, Мамиллий наблюдал за тенями Императора и полковника. Одна из них плавно покачивалась взад-вперед.

— Под палящим солнцем, под гнетом шестидесяти четырех фунтов груза, удерживая на плечах тяжелые плоды ваших усилий, вы выстояли, повинуясь приказу. Именно такими должны быть наши воины.

Глядя перед собой, Мамиллий стал понемногу отходить в сторону. Вскоре он затерялся среди женщин, в обширной тени метательной машины.

— … корабли, горящие на ваших глазах. Город, опустошенный безжалостным пламенем. Здравый смысл требовал, чтобы вы гасили пожар. Простая человечность, не ведающая дисциплины, шептала, что женщины и дети, старики и больные нуждаются в вашей помощи. Но вы солдаты, и у вас есть приказ. Рим может гордиться…

Мамиллий исчез. Женщины расположились между шеренгами легионеров и туннелем. Полковник понял, что ничего не видит, кроме двух своих мечей, почему-то уплывающих вдаль. Пытаясь их удержать, он положил левую руку под правое запястье.

Император стал вспоминать страницы из римской истории.

Ромул и Рем.

Лязг.

Манлий. Гораций. Знаменосец девятого легиона.