Никто другой не сумел бы поставить для меня эту программу. Потом я подумала, что Марина была чудом, которое Господь подарил Сергею и мне. Он забрал Сергея, но оставил Марину. Она чувствовала душу Сергея; иногда мне казалось, что и меня она понимает лучше, чем я сама. Даже если никто не оценит эту работу, Сергей, Марина и я будем знать, что́ мы сделали. Мне было легче думать, что мы с Мариной вместе сочинили эту программу для Сергея. У нее возникали большие трудности в работе с другими фигуристами, но для Сергея она собрала все силы и создала великолепную композицию.
Однако мне было очень трудно исполнять этот номер. Во-первых, я не привыкла кататься одна, без Сергея, без его заботливых рук, которые всегда помогали мне. Кроме того, даже такой простейший элемент, как вращение с обратным отклонением, пары не делают — последний раз я его тренировала, когда мне было одиннадцать; тогда я повредила спину. Но самое главное, исполнять этот номер с полной эмоциональной отдачей каждый раз попросту невозможно. Поэтому и готовить его было сложно.
Когда я показала его небольшой аудитории друзей и тренеров в Оттаве, чтобы посмотреть на их реакцию и понять, хватит ли у меня сил, чтобы откатать все на хорошем уровне перед огромным залом, у меня ничего не получилось. Я была вынуждена думать о каждом элементе и после выступления чувствовала себя совершенно измотанной. Мне никак не удавалось ощутить себя на льду свободной и раскованной. Я вдруг поняла, что захлестнувшие эмоции могут сделать тебя такой слабой, что ты не в силах ничего сделать, ни одного прыжка, — значит, я должна работать гораздо больше, если действительно собираюсь выйти на лед. После этого выступления мне пришлось поехать в Нью-Йорк для интервью с Си-би-эс, потому что именно эта компания собиралась показывать вечер памяти. Я оставила Дашу с Мариной и поехала на встречу одна. До сих пор мне никуда не приходилось ездить одной. Всегда рядом находился Сергей, или мама, или Дебби, или Дарья. Я была смущена и немного побаивалась. Только теперь я начинаю понимать, как трудно идти по жизни в одиночку. Как это противоестественно.
Для утешения я начала вести дневник, но слова, которые появлялись на бумаге, далеко не всегда соответствовали постоянно меняющимся мыслям.
Когда я еще жила в Москве, Марина написала, что после смерти Сергея она простилась со своей мечтой. Сначала я не поняла, что она имела в виду. Может быть, для Марины и других его друзей время, проведенное с Сергеем, напоминало счастливую мечту. Однако для меня эта мечта была жизнью — обычной и вполне реальной. Только теперь мне стало ясно, что я должна распрощаться не только со своей мечтой, но и со счастьем и нормальной жизнью, которую я, вероятно, недостаточно ценила.
И продолжала задавать себе вопрос: «Почему Бог дал мне Сергея, а потом отнял?» Хотел ли показать мне, как трудна жизнь? Как может болеть сердце? Да, я и не представляла, как сильно может болеть сердце. Я читала об этом в книгах, но никогда не понимала. Думала, что это просто слова на бумаге, которые пишут поэты. Теперь я знаю, что это такое — физическая боль, которая вгрызается в меня всякий раз, когда я думаю о словах, не сказанных Сергею, и о том, что могла бы для него сделать, чтобы показать, как я его люблю. Говорят: «Камень на сердце» — это, когда твое сердце превращается в камень, таким оно кажется тяжелым. Эти слова хорошо описывают мое состояние.