Однако я ошибалась. Как только часы начали бить двенадцать, мама швырнула на пол тарелки и все бросились искать осколки, будто маленькие дети, изголодавшиеся по пирожным. Мы с Дарьей схватили последний осколок, убежали в спальню моих родителей и спрятали наше сокровище под стоящим в углу шкафом. Я не скажу вам, что загадала, иначе мое желание никогда не сбудется. Признаюсь только, что оно связано с Дарьей.

После чудесной новогодней ночи я довольно скоро улетела в Симсбери. Теперь этот небольшой городок в штате Коннектикут стал для меня домом. И я поняла, что будет ужасно — более того, просто невозможно — вернуться домой без Дарьи.

Мне кажется, мои родители были этим огорчены. Дарья стала их радостью, они привыкли, что ребенок живет с ними. Они собирались прилететь в Коннектикут только через месяц и не хотели, чтобы Дарья все это время провела там со мной. У них все еще не было уверенности в том, что я пришла в себя после смерти Сергея и способна заботиться не только о себе, но еще и о ней. Но я не могла поступить иначе. Я не знаю, где нашла в себе силы, чтобы сказать: «Мама, я возьму ее с собой. Я приняла решение». И я это сделала. И до сих пор счастлива, что мужество мне не изменило.

Через несколько дней после возвращения в Штаты Дарья в первый раз после смерти Сергея спросила об отце. Она проснулась, но вместо того, чтобы, как обычно, заняться игрушками, долго оставалась в постели. Потом пришла ко мне и проговорила:

— Мама, я скучаю по папе. Я хочу его видеть. Это было первое, что она сказала утром, — вероятно, Сергей ей приснился.

Мне было очень трудно, но я посадила Дарью к себе на колени и сказала:

— Даша, помнишь, что я тебе говорила? О том, что папа не вернется домой? О том, что он умер? Ты сможешь увидеть его, только когда спишь, и то если очень-очень постараешься. — Я наклонилась к ней и заглянула в ее блестящие голубые глаза — глаза Сергея. — Ты видишь папу в моих глазах? — спросила я.

Она покачала головой.

— А я вижу его в твоих.

Позднее мы поехали в Оттаву, где Марина намеревалась поставить для меня программу, с которой я хотела выступить на вечере памяти Сергея в Хартфорде, 27 февраля. Марина уже нашла музыку. Это было адажио из Пятой симфонии Густава Малера. Музыка мне понравилась — чувственная, нежная и немного грустная. Марина рассказала, что Малер написал эту симфонию, когда собирался сделать предложение своей будущей жене; в результате музыка и явилась предложением руки и сердца. Он отдал партитуру, она села за рояль и сыграла — музыка сказала за Малера нужные слова. Женщина, которую он любил, сразу все поняла.

Марина всегда считала, что пара не сможет кататься под эту симфонию. Однако теперь все сошлось.

Когда мы первый раз слушали ее на льду, Марина призналась:

— Я не знаю, что делать. — А потом, когда мы послушали еще, музыка нам помогла, и Марина сказала:

— Представь, что ты катаешься с Сергеем в последний раз. — И немного погодя: — А теперь ты его теряешь, ищешь и не можешь найти. Ты опускаешься на колени и вопрошаешь Господа, почему так случилось. Ты не можешь пошевелить ногами, будто в них не осталось сил. Ты не в состоянии сдвинуться с места. Все внутри у тебя сломано. Ты должна просить Бога о помощи. Должна сказать Богу, что жизнь продолжается и теперь тебе нужно кататься. Ты должна поблагодарить Его за то, что Он дал тебе Сергея в спутники на часть жизни и это было лучшее, что только можно себе представить. Ты покажешь, что человек всегда поднимается с колен, столкнувшись с жестокими превратностями судьбы, находит в себе силы продолжать жить. У тебя есть ради кого жить. И ты можешь снова обрести смысл существования.