Мельком в который раз подивился прозорливости Мирославы, она, видите ли, была уверена, что Наполеонов придет и допросит свидетелей под протокол. Вот только интересно, свидетелей чего.

Он оглядел внимательно обоих стариков и спросил:

— Значит, у вас есть важные сведения о ваших соседях, которые могут заинтересовать следствие?

— Важные они или нет, решать вам, — заметил старик.

Наполеонову вовсе не хотелось просить Мирославу о том, чтобы она предоставила ему на голубом блюдце с золотой каемочкой все перлы, которые ей удалось раскопать в горах словесного мусора, поэтому он решил задавать все свои стандартные вопросы по порядку. Сначала не было ничего интересного, но когда Елизавета Кобылкина дошла до банки соленых огурцов, он воспрянул, как боевая лошадь, заслышавшая звуки трубы.

Наполеонов терпеливо слушал бабу Лизу, не вмешиваясь в ее вольный пересказ событий, предшествующих той ночи. И лишь когда она выдохлась, спросил:

— Вы уверены, что это случилось именно накануне убийства?

— Еще бы! К полудню уже все знали о Фалалееве.

— Кто же оповестил народ?

— Анна громко ревела, кто-то зашел спросить, не случилось ли чего и не надо ли чем-то помочь?

Наполеонов догадался, кто именно был этот кто-то. Он многозначительно посмотрел на бабу Лизу, но та и глазом не повела.

— Теперь вернемся к тому, что вы видели ночью, — вздохнул он.

— Вернемся, — охотно согласилась она, — но дело было под утро…

— Хорошо. Но предположим, что это была не Анна Фалалеева, — осторожно проговорил следователь.

— А кто же?! — тотчас встала на дыбы баба Лиза.

— Ну, мало ли…

— Вы что же, намекаете, что я выжила из ума?!

— Ни в коем случае, — испуганно ответил Наполеонов, — но было темно!

— У нас на площадке горит свет до утра!

— Какая расточительность, — вздохнул следователь, но осекся под взглядом бабы Лизы.

«Ну и бабуся, — подумал он, — взглянула, как кипятком из шайки плеснула».

Наполеонов решил зайти с другого конца:

— Вы были спросонья…

— Но не с похмелья! — отрезала Кобылкина.

— К тому же вы сами сказали, что Фалалеева была одета в несвойственном для нее стиле, — произнес следователь елейным голосом.

— Чего, чего? — грозно переспросила баба Лиза.

— Одета, говорю, была необычно!

— А это… Да. Я и сама удивилась, чего это она так вырядилась.

— Вот, видите! — воодушевился следователь.

— Вижу я хорошо! — Баба Лиза многозначительно посмотрела на Наполеонова, — я и детективам вашим сказала, что нитку в иголку без очков вставляю.

— Да я разве же сомневаюсь в вашей зоркости? Просто хочу исключить случайную ошибку.

— Вот и исключи! Я точно видела Анну!

— Хорошо, — Наполеонов повернулся к деду Василию, — а вы можете подтвердить показания вашей супруги?

— Нет, — помотал головой дед, — я спал.

— А как же огурцы? — удивился Наполеонов.

— Я съел пару огурчиков. Это у нас Лиза большая любительница соленого. Она их за вечер возле телевизора и умяла.

— Не наговаривай на меня, Василий! — не удержалась супруга.

— Что ты, Лиза! Я же только для следствия… — отозвался дед не слишком уверенно.

— Значит, вы спали? — прервал их перепалку следователь.