— Возвращался, — покивал Кузя, — Маргарита поиграет им, а как надоест, пинка под зад, и Сашка летит к Анне.

— И Анна его принимала?

— Сам удивляюсь! Но принимала и все прощала.

— Наверное, сильно любила?

— А по-моему, это не любовь, а болезнь.

Мирослава не стала возражать, вместо этого спросила:

— Саша перед своей гибелью вернулся к жене?

— Вернулся, — вздохнул Кузя, — мы даже приглашение получили, — он запустил пятерню в волосы.

— Какое приглашение?

— Обыкновенное! На свадьбу.

— На свадьбу?

— Ну, не совсем на свадьбу, — он почесал макушку, — а как это… Вот, вспомнил! Праздник воссоединения!

— Солидное название.

— Не говорите! Праздновать хотели в ресторане. Уже все заказали, приглашения разослали. А тут — бабах!

— Бабах?

— Ну да, Сашку бутылкой по голове! На собственной даче!

— Это вы тоже узнали от жены?

— Не от ЦРУ же, — фыркнул он.

— А у вас есть предположения, кто мог его…

— По голове треснуть?

— Да.

— Вы вроде Маргариту обвинили?

— Есть разные версии, — уклончиво ответила Мирослава.

— Так-то оно так, — Кузя снова принялся за массаж своей головы, — но лично мне кажется, что Сашку жулики убили.

— Какие жулики?

— Обыкновенные! Залезли на дачу в надежде поживиться, а тут им хозяин под руку попался.

— Но улики…

— Небось Сашка хранил там всякое напоминание о возлюбленной…

— Где хранил?

— Где обычно хранят всякую ерунду всякие там романтики?

— Где?

— В шкатулке!

— Не обнаружено таковой на даче.

— Значит, в ящике, например, в комоде.

— Сомнительно, чтобы Фалалеев хранил туфлю Маргариты.

— Ничего сомнительного в этом нет! — не согласился Кузя, — вспомните принца из Золушки.

Мирослава улыбнулась:

— Фалалеев не был принцем…

— Но в голове у него тоже полный бардак был!

— Почему вы так считаете?

— Сами посудите, разве нормальный мужик станет бегать от такой бабы, как Анна, к вертушке?

— Анна была хорошей женой Фалалееву?

— Золотой! — уверенно подтвердил Кузя.

— Ну, хорошо, хранение туфли можно допустить, — решила пойти на компромисс Мирослава, — но окурки?!

— Так я же вам говорю, что с головой у него был непорядок. Если бы он починил свой чердак и успокоился, то так и жил бы с Анной припеваючи.

— Грустная получилась история…

— Очень, — пригорюнился Кузя.

— А Маргариту вы из числа подозреваемых исключаете?

— Это вам решать! — всплеснул руками Кузя и вдруг задумался. — Хотя в состоянии аффекта могла вдарить любая женщина. Взять хотя бы мою Люсю…

— Надеюсь, вы не подозреваете свою жену в убийстве Фалалеева?

— Сашки? — изумился Лукьянов и замахал руками, точно отгоняя кого-то. — Конечно, нет! Я имел в виду исключительно себя!

— Ваша жена пыталась вас чем-то ударить?

— Бог миловал! Это я ведь к слову, что нельзя женщин доводить до белого каления!

— Теперь поняла.

— Вот! — Кузя стер со лба неожиданно выступивший пот. — Так что относительно Маргариты ничего точно сказать не могу. Хотя сомневаюсь.

«И опять ничего», — подумала Мирослава.

Она решила не дожидаться Людмилу. Навряд ли Лукьянова может ей сказать что-то новое.

— Спасибо вам, я, пожалуй, пойду, — сказала она, выбираясь из кресла.

— А как же Люся? — растерялся Кузя.