— А что стало с запиской?

— Не знаю, — пожала плечами Максименкова, — может, она где-то завалялась, а потом Саша случайно прихватил ее с собой на дачу.

— Валяться где-то пять лет, а потом объявиться в нужный момент? — усмехнулся следователь. — По-моему, это неправдоподобно.

— Что же вы думаете?

— Предполагаю, что Александр отдал записку Анне, когда она приехала домой, или, что более вероятно, она сама нашла ее на столе, шкафу или на столике в прихожей. Где обычно и оставляют такие вещи.

— И сохранила ее на память? — грустно улыбнулась молодая женщина.

— Сохранила по какой-то причине… — медленно проговорил следователь.

— Я не понимаю… — побледнела Маргарита.

Сева с утра был не в духе. У него все валилось из рук. В голове у него пульсировало только одно слово: «номер, номер, номер».

И вот вечером, когда он занимался сексом со своей девушкой, по ТВ начали передавать номера телефонов, выигравших призы по какой-то лотерее. Севу словно током ударило, когда прозвучали цифры, которых он не мог вспомнить. Он вскочил и голый бросился к телефону.

— Что случилось, Сева?

— Я вспомнил! Вспомнил!

— Что?

— Номер машины.

— Какой?

— Салатной «Хонды»!

— Что у тебя общего с ней?! — взвизгнула Нина.

— С кем?

— С этой «Хондой»! Или с ее хозяйкой!

— Дурочка, — отмахнулся он.

— Сева!

Но он позвонил кому-то и, ничего не объясняя, удрал.

Девушка обиделась и кричала вслед:

— Не смей возвращаться назад, сволочь!

Но Сева вернулся вечером с огромным букетом роз и маленькой коробочкой с симпатичным колечком, которое просто поразило его девушку, у нее никогда не было ничего подобного.

Но Нина все-таки спросила строго:

— Откуда у тебя деньги?

И Сева рассказал ей все. Ведь теперь уже было можно. После того как он согласился запротоколировать и подписать показания, Мирослава не поскупилась.

Наполеонов чувствовал себя не в своей тарелке, но, будучи честным человеком, он не мог отмахнуться от предоставленных детективом материалов. Поэтому наступив на горло собственной песне, принялся выполнять свой профессиональный долг.

Ему вспомнился, должно быть, еще дореволюционный анекдот, который любила повторять его мать:

«Сидит какой-то чужестранец и ест мыло.

Ему говорят — ты что делаешь?! Это же мыло!

На что бедолага отвечает: мило не мило, а купил, ешь».

Вот и у него теперь примерно такая же ситуация. Да, Максименкова ему глубоко несимпатична, но, если она не виновна, он не имеет права обвинять ее в убийстве.

Приехав в дачный поселок, полиция оцепила дом Кузьмича. Съестных припасов и напитков бродягам привезено не было. Зато они сами и дом были тщательно обысканы. Оружия при них обнаружено не было. У двоих даже имелись документы, у одного справка, другие твердили, что документы у них украли.

Те, что видели Анну, опознали ее по фотографии. Хотя следователь не поскупился и привез целых двенадцать фоток различных женщин.

После возвращения в город был проведен обыск в квартире Фалалеевых.

Перепуганная свекровь беспрестанно молилась и спрашивала:

— Да что же это? Что?

Понятые, как могли, пытались утешить старую женщину.

Анна упорно молчала. Главная улика — одежда — обнаружена не была. Найдено было только снотворное, которое Анна в последнее время принимала регулярно. Обыск в гараже тоже ничего не дал.