В это время зазвонил ее сотовый. Звонили из частной лаборатории, куда она отдала образцы почвы, взятые с дачи Фалалеевых, с прилегающего к стоянке куска земли и добытые проворным дворовым мальчуганом за мзду с колес оливковой «Хонды». Образцы со стоянки и с колес оказались идентичными.

— Это уже что-то! — обрадовалась Мирослава, — теперь нужно заставить поспешить следователя и взять образцы официально, пока Фалалеева не отогнала свой автомобиль на мойку.

Мирослава передала все добытые материалы Яну Белозерскому.

Он обещал их вывалить на голову Наполеонова на суде и разгромить наголову обвинение.

— Ян, погоди, — попросила Мирослава.

— Чего годить?

— А то, если дело не дойдет до суда, то твоя клиентка только выиграет.

— Допустим, — усмехнулся он, — и Наполеонов тоже.

— Шура тоже, — согласилась Мирослава.

— Хочешь друга уберечь от позора?

— Хочу, а ты нет?

— Я на него зол! — ответил Ян.

— Не злись, дорогой. Ну, скажи ему ласково — «пся крев», и все дела.

Белозерский расхохотался, и Мирослава поняла, что Ян отошел.

— Зато мы поможем следствию привлечь к ответственности настоящего убийцу.

— И увенчать голову следователя очередным лавровым венком, — хмыкнул Белозерский.

— Ну, и пускай, — сказала Мирослава.

— Ладно, пускай, — согласился адвокат, — только поторопись.

— Бегу, бегу, миленький, — отозвалась Мирослава голосом незабвенной Татьяны Пельтцер и отключила связь.

— Нет, хоть бы привет передала Магде и Паулине, — проворчал адвокат, но тут же увидел эсэмэску, — «Магде и Паулине привет», — и улыбнулся.

Отправил ответную: «Привет Морису и Дону».

А Мирослава уже звонила Наполеонову.

Шура приехал к ней этим же вечером хмурый и молчаливый.

— Ты чего как не родной? — спросила она.

— Будешь с вами неродным, — пробурчал он и, даже не взглянув в сторону кухни, подался в кабинет Волгиной.

Она усадила его на свое место, выложила перед ним документы:

— Ты изучай, а я тебе мешать не буду.

— Не уходи, — попросил он.

Но она покачала головой, вышла из кабинета и плотно притворила за собой дверь.

Морис, не торопясь, готовил на ужин жаркое. Мирослава предупредила его заранее, что ужинать они сегодня, наверное, будут поздно. Войдя на кухню, Волгина собралась чистить лук, но Миндаугас забрал его у нее и подсунул доску с морковкой. Мирослава послушно стала нарезать ее небольшими квадратиками. Лук он очистил и нарезал сам.

Дон свернулся клубком в плетеном кресле с мягкой подстилкой. Одной лапой он прикрыл морду и делал вид, что спит. Но его шевелящиеся, как локаторы, уши выдавали его. В самом деле, какой тут коту сон при такой напряженной тишине. Хозяева не проронили ни слова до тех пор, пока на столе не зазвонил сотовый Мориса.

— Я слушаю, — произнес Миндаугас.

— Морис, — спросил Шура, — Мирослава там, рядом с тобой?

— Да.

— Попроси ее подняться в кабинет.

— Вас Шура зовет, — сказал Морис.

Мирослава вытерла руки полотенцем и поднялась со стула.

Наполеонов терпеливо ждал ее, а когда она наконец пришла, спросил:

— И что же теперь делать?

— Как что?! Опросить свидетелей под протокол. Взять официально пробы грунта.