Кавалерия весело смотрела на Макара поверх очков. Макар, рисуясь, все подбрасывал закладку, порой задерживая ее в руке и расставаясь с ней, лишь когда сияние почти касалось его запястья. А ведь он прекрасно знал, что запястье – это уже критическая зона. Если сияние перейдет на пульс – остановить его практически невозможно.

– Ты бы отошел подальше от ШНыра, если слиться собираешься. Подальше от всяких стен, препятствий и так далее, – посоветовала Кавалерия.

Макар перестал подбрасывать камень.

– Почему? – спросил он, глядя на свою голубеющую ладонь.

– Сам подумай. Главная закладка в ШНыре новая. Сильная. Если сольешься здесь, она тебя может так вышвырнуть, что ты стену моего кабинета пробьешь и деревья в парке посшибаешь!

– А, плевать, не сольюсь! – небрежно сказал Макар, но все же торопливо положил закладку на край стола и тревожно покосился на ладонь, проверяя, стекло ли с нее сияние.

– А че? Вот принес закладочку, да… Себе не оставил! – небрежно произнес он. – Два часа в ямах этих рылся, чуть ли не с головой нырял! Шаришь по дну – а не видно ж ничего! Глина одна. А что за дар у закладки? Я не понял…

– Неудивительно. Дар этой закладки смешанный: скромность, терпение и способность к сопереживанию, – ответила Кавалерия. – Один молодой человек возомнил себя римским императором Калигулой, да и его родители хороши. Папа Иван Грозный, а мама Клеопатра. И вот они орут друг на друга и вышибают двери в ванной.

Кавалерия взяла закладку и, задержав ее в руке не дольше чем на две секунды, убедилась, что Макар действительно принес закладку с нужными параметрами, хоть и заявлял, что ничего не понял. Но это у него была такая форма кокетства. Макар всегда любил показаться глупее, чем он есть, а после удивить.

Кавалерия положила закладку в верхний ящик стола. Макар продолжал торчать у двери.

– Как болото сегодня? – спросила Кавалерия.

– А че болото? Бурлит! – сказал Макар. – Стенки тоннеля все эльбами облеплены, а внутри что-то густеет… Будто эльбы в один ком собираются. Паутины выбрасывают много, но вся какая-то бестолковая! То черепаховый гребень мне предлагали, то лапти какие-то…

Кавалерия задумчиво кивнула:

– Что-то в болоте меняется… Не нравится мне это…

Макар продолжал мяться у двери и не уходил:

– Вы это… Признайтесь, специально меня за такой закладкой послали, что знали, что уж че-че, а скромность я себе не оставлю?

– Напротив – надеялась, что оставишь!.. Ладно, беги! Кстати, гордись: я за этой закладкой кого только не посылала: и Вовчика, и Оксу – все пустые вернулись. Видно, у тебя со скромностью какие-то особые отношения.

Макар довольно ухмыльнулся и, роняя с ботинок пласты грязи, вышел из кабинета. Убедившись, что дверь закрылась, Кавалерия взяла с пола Октавия и потерлась носом о его нос.

– Видел, как он просиял? Для мужчины очень важен запах удачи! – сказала она Октавию.

– Р-р-р! – отозвался Октавий. Говорил он мало, но веско.

– Да, Октавий! – продолжала Кавалерия. – Ты хочешь сказать, что любой мужчина похож на костер. Поначалу в него нужно подкладывать маленькие сухие веточки, чтобы он поверил в себя и разгорелся. А когда он слишком разгорится, нужно его слегка притушить, чтобы не было пожара.