Цветочек-Федя оказался личностью, созвучной Витяре. Он был прост как дитя и не любил, когда обижают цветочки. Когда по дороге проехал трактор с прицепом, нагруженным скошенной травой, Федя вышел из себя и долго бежал следом, потрясая кулаками. Когда же тракторист выскочил с монтировкой, Федя легко, как морковку, выдернул из земли столб с дорожным знаком, да еще с куском бетона, к которому столб крепился. Тракторист сравнил свою монтировку с палочкой Феди и, бросив трактор, удрал в лес.

Немного посомневавшись, Ул захватил этот трактор как трофейный, и дальше они уже ехали на нем. Витяра забрался в прицеп и, разметав руки, лежал на траве.

– А нас дяди с мигалками не повяжут? Мы же вроде как трактор угнали? – крикнул Витяра из прицепа.

– Не-а, – отозвался Ул. – Я мимо копытовского отделения час назад проходил. Видел в окошке бабушку Нюшу. В синем спортивном костюме, со свистком… Она свистит, а полицейские бегают: потные все, красные – ужас!

– Ой! – посочувствовал Витяра.

Бабушка Нюша, старейшая боевая ведьма форта Белдо, любила повторять, что настоящий мужчина начинается от шести тысяч отжиманий. Отвертеться было никак нельзя. Бабушка Нюша обладала сильнейшей интуитивной магией. Даже Белдо опасался с ней встречаться, чтобы немедленно, с места, не побежать двойной марафон.

– Стой! Видишь? – крикнул Федя. Он стоял на подножке трактора, показывая Улу на что-то.

Землю пересекала длинная, точно выжженная борозда с запекшимися краями. Забравшись на крышу трактора, Ул разглядел вдали у леса крошечные фигурки и крышу машины. Чтобы разглядеть подробнее, он использовал одно из свойств русалки. Средним пальцем левой руки коснулся своего левого глаза, а указательный правый палец поместил на вспыхнувшую русалку на нерпи. Старшие шныры называли этот способ «бинокль». С помощью «бинокля» Ул рассмотрел рогрика и охранявший его отряд. Машина берсерков, до того неподвижная, пришла в движение.

– Поехали! – сказал Ул торопливо. – Им явно не нравится интерес нашего скромного трактора к их мелким делишкам.

В этот раз в прицеп вместе с Витярой посадили еще и Федю, чтобы он не побежал сливаться с рогриком или колотить его своим столбом. Ул забрался в кабину и стал разворачиваться.

Дорога была песчаная, с множеством луж. Ул разгонялся и гнал по лужам, поднимая кучу брызг. Внезапно на лобовом стекле появилась надпись: «Ну? И куда же мы спешим?» Буквы были высокие, высветленные. Писали грязью, взятой из лужи. Взгляд Ула метнулся к сумке, в которой у него лежал шнеппер. И тотчас шнеппер оказался у него в руке. Не то Ул сам его взял, не то кто-то всунул его ему в ладонь и даже палец на курок положил.

«Ну не могу я терпеть! Жми давай! Тут я!»

Перед шнеппером что-то мелькнуло. Ул, не задумываясь, выстрелил. Дверь трактора снесло, а на стекле появилась еще одна надпись:

«Миллиметраж! Вот такусенькая пролетела! Правда, долго пролетала. Я в магазин уж сбегал».

Секунд пять Ула никто не трогал. Трактор продолжал мчаться по дороге. Потом прежние надписи исчезли и появилась еще одна, но уже не грязью, а черным маркером: