Я не мог говорить, поэтому только глупо поднял руку. Монахиня подняла свою, не больше скелетика дрозда, и поманила меня:

– Иди сядь. Извини, если я тебя расстраиваю. Господь судил одно для моего тела, но совсем другое для ума. Мне самой так покойно, но молодых я пугаю. Всех, кроме моей лилии, – добавила она и потрепала Тессину по руке.

Она сняла замок с моего рта.

– Вы меня совсем не пугаете, сестра. – Я осторожно сел рядом с ней.

Комнатка была так мала, что мои колени чуть не упирались Тессине в бедро. Я взглянул на нее, и она зарделась, прикусив нижнюю губу.

– Ну-ка, поговори с ним, дитя! – Монахиня шлепнула Тессину по руке, как котенок бьет свою игрушку. – Он не мертвый – слишком много весит для призрака. Посмотри на мои простыни.

– Это не Нино Латини, сестра Беатриче, – сказала Тессина. – Не он. Это какой-то человек по поводу… по поводу беспорядков.

– Тессина, это я. Я не умер. Я не мог умереть, правда же? Я здесь.

– Поговори с ним, – громко велела сестра Беатриче.

Тессина глубоко вдохнула:

– Привет, Нино. Если это ты.

– Я приехал, чтобы найти тебя. Из Рима.

– Из Рима. – Она коротко, резко вздохнула. – Но я думала… Марко сказал…

– Что убил меня. И все ему поверили, да? Весь город.

– Нино, я видела Марко, когда его принесли обратно в тот трактир. Он едва мог говорить. Я думала, он умирает, а Корсо и вправду был мертв, и он сказал лишь одно: что покончил с тобой. Я поверила ему!

– Только потому, что Марко это сказал?

– Потому что Марко уже убивал людей! А Нино никогда. Ты никогда никому не причинял вреда!

– Но куда же делось мое тело? – настаивал я.

– Бартоло сказал, что магистраты Ассизи унесли тебя и швырнули в яму. – Тессина выпустила руку старой монахини и встала так резко, что ее табурет опрокинулся. Она уткнулась в стену, спрятав лицо в ладонях. – Это была не моя вина! – Она мучительно зарыдала. – Ничего из этого не было моей виной!

– О Тессина! Конечно нет! Я никогда…

– Ты умер! Ты умер, ты, ублюдок!

– Ради всего святого, девочка. – Голос сестры Беатриче, пусть и крошечный, все равно умудрился заставить нас умолкнуть. – Если ты не можешь поверить, что человек восстал из мертвых, то тебе нечего делать в таком месте, как это, моя дорогая.

– Сестра Беатриче, простите! Но что происходит? Почему все так ужасно?

– Ужасно? Ты его ждала – и вот он пришел! – Старушка махнула ручонкой в мою сторону. – Не обращайте на меня внимания. Я умираю, знаете ли.

– Я ждала… – произнесла Тессина и повернулась. – Да. Я ждала. Нино…

Что бы ни происходило в прошлом, чего бы я ни придумывал, желал, представлял, о чем бы ни молился, заклинал, умолял, что бы ни ожидал и воображал – все получилось не так. Я обнял ее, и она была такая маленькая: поразительно хрупкие косточки под моими руками, тепло тела, дешевая монашеская ряса. Но когда она подняла на меня лицо, это была Тессина. Не та женщина, которую я видел в Ассизи, чей лик был выписан на каждой стене моей памяти, но Тессина нынешнего момента. Я развязал ее чепец и стянул с головы, выпустив золотые жгуты волос – спутанные, поблекшие, но по-прежнему способные остановить мое сердце. Я взял ее лицо в ладони, едва находя в себе силы касаться его, и поцеловал.