Лететь вниз предстояло долго…
— Я видел его на футболе? — спрашивает с заднего сиденья Рон, возвращая Богдана в «здесь и сейчас». В настоящий момент он везет Элизабет, Джойс и Рона в гости к преступнику международного масштаба.
— Нет, — отвечает Элизабет.
Они не договорились, какую радиостанцию будут слушать, поэтому играют в «двадцать вопросов» — угадывают знаменитостей. Рон вычислил задуманного Джойс Ноэля Эдмондса[23], услышав «да» на вопрос: «Я ору в телевизор, когда его вижу?» А вот с загаданным Элизабет они бьются без толку.
— А я… человек, о котором я думаю, актер? — спрашивает Джойс.
— Нет, — говорит Элизабет.
— А сдаться можно? — интересуется Рон.
— Горько пожалеете, — предупреждает Элизабет.
— Давай, колись, — требует Рон.
— Это убитый русский олигарх Борис Березовский, — объявляет Элизабет.
— О! — восклицает Рон.
— А я, — признается Джойс, — думала о Дэнзеле Вашингтоне.
Богдан припас мешочек конфет и каждые двенадцать минут пускает его по кругу, чтобы все чуток помолчали. Оставлять конфеты на обратный путь не стоит, потому что он знает: все трое будут крепко спать.
Они немножко поговорили об убийствах. Рон считает, что Дугласа и Поппи убила мафия. Он спросил Богдана, смотрел ли тот «Славных парней», и, когда Богдан признался, что смотрел, Рон заявил: «Вот!» Джойс уверена, что в деле замешан какой-нибудь врач, а Джойс часто оказывается права. «Хотя, — размышляет Богдан, поглядывая на браслетик дружбы на своем запястье, — вязание ей не дается».
А что думает Элизабет? Кто знает. Она подождет до разговора с Мартином Ломаксом.
В одиночестве Богдан доехал бы гораздо быстрее. Но сочетание Роновой «Дайхатсу» и Богданова почтения к пассажирам заставляет его всю дорогу держать восемьдесят миль в час. Временами Элизабет просит его поднажать, а Рон следом говорит: «Притормози немножко, Богдан, здесь тебе не Польша». Так что скорость он выбрал примерно подходящую.
Указатель на Хэмблдон Богдан замечает около половины второго. Так он и рассчитывал. Без навигатора — навигаторов он не признает. Богдан поворачивает направо или налево тогда, когда сам решает повернуть. И ему не требуются предупреждения, что впереди дорога с круговым движением.
Хэмблдон — милая английская деревушка, хотя, проезжая, Богдан замечает несколько крыш, к которым не помешало бы приложить руки.
— Здесь был сыгран первый в мире крикетный матч, — сообщает Элизабет.
— Зная крикет, охотно верю, что тот матч еще не закончился, — отзывается Рон.
Они минуют начальную школу, паб под названием «Бита и мяч» и даже указатель на виноградники и только потом видят вывеску, приглашающую на «Открытый сад» Ломакса. Вскоре они добираются до широкого въезда; чугунные ворота гостеприимно распахнуты, к деревьям прикреплены таблички с приветствиями. Богдан, свернув, ставит машину под живую изгородь высотой с целый дом.
Троим его пассажирам, как всегда, требуется время, чтобы «собрать вещи».
— Подожду вас здесь, ладно? — спрашивает Богдан. — Не спешите, гуляйте сколько захочется.
— Спасибо, дорогой, — отвечает Элизабет. — Вряд ли нас тут убьют, но, если мы не вернемся через два часа, приходите нас искать и наведите там шороху.