— Ну, боюсь, что алмазов у нас нет, — говорит Сью, — и мы понятия не имеем, где они.

— Чушь, — говорит Мартин Ломакс. — Я вижу это так: вы их убили, чтобы капитально замять дело. Вы и ваша банда знаете все. Пытали их перед смертью, заставили говорить?

— Нет, — отвечает Лэнс.

— А вы не могли бы просто отдать Фрэнку Андраду его двадцать миллионов? — осведомляется Сью. — Возместить наличкой и покончить с этим?

— Активы у меня по большей части неликвидные. И зачастую не мне принадлежат. Я мог бы обокрасть мексиканцев, чтобы расплатиться с мафией, потом обокрасть сербов, чтобы расплатиться с мексиканцами… Как в песенке о старушке, которая проглотила муху[31]. И чем это кончится?

— Смертью, конечно, — отвечает Сью Рирдон.

Вся шайка собралась у постели Ибрагима. Элизабет пришла с блокнотом, Джойс — с коробкой печенья «Шоколадные пальчики», а Рон принес третьего «Рокки» (лучшего из всех!), чтобы потом посмотреть вместе с Ибрагимом.

Но прежде им предстоит увидеть другое кино. Пока Ибрагим все подготавливает, Элизабет барабанит пальцами, а Рон расхаживает по комнате. Наконец Ибрагим выводит запись на экран. Кендрик тем временем играет в «Покемонов» на балконе.

— Итак, — начинает Ибрагим, — главный вопрос на сегодня: кто это?

Он запускает просмотр, и все следят за тем, как человек в мотоциклетном шлеме идет вдоль ряда ячеек и останавливается перед номером 531. Вставляет ключ.

— Похоже, у него тоже не ладится с замком, — говорит Джойс.

— Или у нее, — поправляет Рон. Ибрагим отмечает, что Рон вдруг проникся идеей гендерного равенства.

Неизвестный, помучившись с замком, наконец открывает ячейку. Внутреннюю ее часть камера не захватывает, но они точно знают, что видит этот незнакомец. Мотоциклист вытаскивает из ящика обертку от чипсов и зашвыривает ее обратно. Некоторое время таращится в пустой ящик, потом запирает и уходит.

Ибрагим останавливает запись, оставив на экране стоп-кадр.

— Вот что мы имеем, — говорит он.

— Так это за день до того, как застрелили Поппи с Дугласом? — спрашивает Джойс.

— Да, мы и не собирались смотреть ту дату. Это Кендрик предложил.

— Кендрик? — удивляется Элизабет.

— Ну, это Рон придумал, — объясняет Ибрагим.

— Я решил, ему будет интересно, — вставляет Рон.

— Если это было накануне, откуда кто-то мог знать о ячейке 531? — размышляет Элизабет.

— Дуглас, вероятно, еще кому-то рассказал, — предполагает Джойс.

— Дуглас, вероятно, рассказал всем и каждому, — сердится Рон. — Всем бывшим женам. И в «Фейсбук» выложил.

— Если только это не сам Дуглас, — говорит Джойс. — В смысле это ведь может быть он. Или нет?

— Это может быть кто угодно, Джойс, — отвечает Рон. — Даже Элизабет, откуда нам знать?

— Дуглас в это время находился под присмотром и охраной, так что наверняка не он, — возражает Элизабет. — К тому же он-то наверняка знал, что в ячейке пусто.

— И кому еще он мог сказать? — спрашивает Джойс.

Все рассматривают фигуру на экране. Темная кожа костюма, темный шлем, темные перчатки.

— Что мы упускаем? — думает вслух Элизабет. — Давайте еще раз посмотрим.

Они снова включают запись. И еще раз. И еще. Все зря. Элизабет сникает.