– Почему у меня такое чувство, что просьбы еще не закончились? – Дейзи-Мэй выругалась, когда Мейбл занялась особенно глубоким порезом на лбу. – Да блин, тоже мне, Флоренс Найтингейл…

Мейбл бросила тряпку, поднялась и подмигнула Герцогине.

– Жить будет. Думаю, выйдет лучше, если ты посвятишь ее в свои замыслы, а потом дашь решить, хорошая это идея или плохая.

– Господи Иисусе, – выдохнула Дейзи-Мэй, уцепившись за край корзины. – Кажется, быть слепой мне нравилось больше…

– Признаю, зрелище впечатляет, – согласилась Герцогиня с легчайшей дрожью в голосе. – Никогда не думала, что увижу такое.

– Никто никогда не видел ничего подобного, – заметила Мейбл голосом, лишенным привычного рыка. – А если б видел, тайная вечеря уступила бы свое чертово первое место.

Под ними было зрелище, которое не смог бы запечатлеть ни один фотограф, поскольку сотни тысяч – возможно, миллионы – тел простирались во все стороны, штурмуя бесконечную каменную стену.

– Почему они так себя ведут?

– Из-за беловолосой девушки, о которой ты меня предупреждала. Из-за тебя.

Мейбл и Дейзи-Мэй обернулись к Герцогине.

– Из-за меня? – переспросила Дейзи-Мэй. – А я тут при чем?

Герцогиня вздохнула.

– Это не критика. Совсем наоборот. Я полагаю, Дейзи-Мэй, что они ведут себя так из-за твоей доброты. Там, где я и мои предшественники видели тупейших животных, выстроившихся в очереди на бойню, ты увидела людей. Ты разговаривала с ними, обращалась как с равными.

– Спасибо, – сказала Дейзи-Мэй. – Наверное. А как же та белобрысая корова? Они слушали ее, шли за ней, а не за мной.

Герцогиня кивнула Мейбл.

– Она – наш крест, но, я полагаю, она не смогла бы повести за собой лишенных без тебя. Ее успех был продуктом твоей доброты.

– Я ее видела, – вспомнила Дейзи-Мэй. – Как раз когда уходила с кладбища в Жижу.

Восковая кожа Герцогини потеряла еще один тон цвета.

– Она прошла Жижу? Это невозможно.

– Вряд ли это наша главная проблема, – твердо сказала Мейбл. – У нас лишенные, и они слушают тебя, девочка, всегда слушают. Они прислушаются, но тебе нужно прошептать им в ухо, иначе все кончится.

– Они не смогут сломать стену, – сказала Герцогиня; тем временем не-человеческие массы вновь ударили в стену, паутина волосяных трещин ширилась. – Если они ее сломают, рухнет вся пирамида существования.

– Босс этого не допустит, верно? – возразила Дейзи-Мэй. – Он все еще главный парень, держит палец на кнопке…

– Именно этого я и боюсь, – ответила Герцогиня, – поскольку ты права. Он этого не допустит. Когда жесткий диск поврежден, ты очищаешь его и начинаешь заново.

Дейзи-Мэй отвернулась от нее, перегнулась через край корзины и равнодушно посмотрела, как стены вновь вздрогнули.

– Вы мне лгали, вы обе. Вы знали, что Джо мне сделал, однако отправили меня с ним, не сказав ни одного гребаного слова. Мне всю жизнь лгали, и я думала, вы другие.

Герцогиня отвела взгляд.

– Ты вправе злиться, но, чтобы освободиться – доказать, что ты достойна этой свободы, – тебе нужно самой открыть природу своей смерти, иначе ты не поверишь. Разве ты не говорила Джо то же самое?