К середине следующего дня полуглиссер был уже в Чертовом Улове. От берега майор Квасов сразу же повел Раису Шишкину на сельское кладбище и указал на свежий холмик, в который дед Василий — добрая душа — уже поставил простой деревянный крест. На гладко отесанной дощечке стояли фамилии Виташева и Шишкина и дата их смерти. Майор Квасов оставил женщину у могилы. Когда минут через двадцать он вернулся за ней, Раиса сидела возле бугорка и, как ему показалось, что-то тихо говорила.

— Пора, Раиса, нам еще нужно с Семеном Жарких встретиться.

Вдова поднялась с земли, вытирая заплаканные глаза, шмыгая носом, согласилась:

— Пойдемте, коли надо.

Они подошли к дому деда Василия, и тот, еще со двора увидев их, кинулся к майору с радостным возгласом. Но, заметив осунувшуюся молодую якутку в траурном платье, как будто понял, что для восторгов не время, и сдержанно поздоровался, но потом все-таки не стерпел и облапал невысокого худенького майора, прижал его к себе, не жалея сил.

— Да ты чего, как будто век не виделись, — удивился майор Квасов.

— Так я уже и не гадал тебя тут когда-нибудь встретить, Данилыч! В какие веки ты у нас появился, та и то не стилькы гостевал, сколько с нехристями воевал. А в наши годы, друже мой сердечный, каждый денек важен, каждая встреча дорога, потому что не ты смерти ищешь, она сторожит.

— О нас потом поговорим, — мягко остановил его майор Квасов, — лучше расскажи, как тут Семен?

— Да теперь, Данилыч, уже хорошо, тьфу, тьфу, тьфу три раза, чтоб не сглазить. — Дед еще и по крыльцу постучал. — Через сутки после твоего отъезда очнулся. Анфиса с Надюшкой в доме настоящий лазарет устроили. Дежурят возле него, понимаешь, то со стаканом, то с ложкой к нему спешат. Вчера из поселка снова доктор приезжал, швы проверил. Хорошо, говорит, шо из внутренних органов осколки ничего серьезно не зачэпылы, а то бы отпевать пришлось. Шутка ли — почти в десяти местах если не продырявлен, то задет, вот як.

— Значит, надежда есть?

— А як же? Анфиса меня уже два дня по тайге ганяе. То ей корень валерианы неси, он, оказывается, микробов бьет, то веронику вынь да положь, она як ранозаживлящее хороша. А сегодня еще один бабкин рецепт вспомнила: отыщи мне, говорит, кровохлебку, есть такое растение с коричнево-красными цветками, да не вздумай, кричит, корень повредить или листик какой. Так моей старухе недолго и в ведьму превратиться, как думаешь?

— Долго ты нас, Василий, на крыльце будешь держать? Мне уж и перед Раисой неудобно.

— И то верно, простите старого балакуна, свежих людей увидел и остановиться не могу. Пошли в хату.

Вошли в дом, поздоровались.

— Вот, хозяйки, приехали Семена проведать, как он жив-здоров? И у вас спросить — не нужно ли чем помочь?

— Вы бы и о своей спутнице хоть словечко сказали, — ревниво стрельнула глазами Надежда, демонстративно поправляя под головой Семена подушку.

— Не переживай, Надя, она ему даже не знакома, но потолковать им малость нужно, общий интерес есть.

— Вот еще, — вскинулась Надежда, — нужно мне переживать! Коли он хочет, пусть говорят.