Раиса Шишкина вернулась:

— Я слушаю вас!

— В то время когда вы находились в Якутске, — начал майор Квасов, — в этой самой комнате, в которой мы сейчас сидим, всю ночь пьянствовала банда перед выходом для налета на прииск «Огонек».

— Афанасий знал, куда они пойдут?

— Не только знал, но и сам попросился с ними.

— Он был слишком осторожен и не мог пойти с чужими, незнакомыми людьми.

— Среди них был его дружок, которого и вы должны хорошо знать. Гошка Налимов, помните такого?

— Гошка, зубной техник? Конечно, я его знаю. Он, когда приезжал в Усть-Аллах, останавливался у нас на день-два. Он никогда не нравился мне, знаете, говорит с вами, а у самого в глазах мелькают зеленые огоньки — какие-то мертвые, равнодушные. Родственники Афанасия несколько лет назад молодого волка поймали, я его у них видела в клетке. Вот у того так же: глядеть на тебя не хочет, но все замечает, а как взгляд случайно поймаешь, так те же огоньки.

— Зачем вы пускали его, если он вам был не по душе?

— А разве мы всегда делаем то, что нам нравится? — грустно усмехнувшись, вопросом на вопрос ответила женщина. — Это только в мечтах хорошо получается, а в жизни все иначе. Мы Гошке были обязаны. Он Афанасию зубы вставлял. Знаете, у нас в поселке больницы нет, нужно ехать в район или в Якутск. Но и там очереди, делают наспех. А Гошка ему все сделал прямо дома, конечно, больно, зато хорошо. Он и моей маме протезировал. Поэтому я вынуждена была его терпеть, нельзя же показывать свою неприязнь человеку, который вам добро делает.

— Афанасий вам рассказывал, что за нелегальный бизнес и махинации с золотом Гошка был осужден, а потом бежал из мест лишения свободы?

— Не-е-ет, — удивилась женщина. Она минутку помолчала. — Теперь понятно, почему в последний год, бывая у нас, он выходил из дому только в темноте и очень не любил, когда к нам заглядывали соседи. Почему же Афанасий скрыл это от меня? Странно.

— Наверное, потому, что если бы вы знали правду, то не пустили бы Гошку в дом, я верно думаю?

— Да, — не колеблясь, сказала женщина, — я прогнала бы его, хоть это и жестоко. У нас есть фотография Гошки, хотите взглянуть? Это еще довоенный снимок.

Она полезла в буфет, заставленный кухонной утварью; разыскивая то, что ей было нужно, она передвигала кумысную посуду: деревянный чорон, напоминавший бокал на короткой узкой ножке, чаши кытый-ялар, черпаки и что-то еще, потом достала из глубины круглую берестяную коробку, искусно оплетенную темно-коричневым конским волосом и украшенную подвесками из бисера, бус и мелких металлических бляшек. Сняв крышку, покопалась в старых квитанциях, пожелтевших конвертах и наконец нашла небольшую любительскую фотокарточку: на фоне их дома стоял Гошка, обняв Афанасия Шишкина за плечи.

— Сначала обнимал, а потом убил человека, — разглядывая фотоснимок, буркнул майор Квасов.

— Что? Что вы сказали? — схватилась за краешек стола Раиса. — Это Гошка убил Афанасия? Я не верю. Я не верю вам!

Майор Квасов негромким голосом рассказал о кровавом ручье, который оставляла за собой банда, о разжигаемых алчностью разногласиях, возникавших между бандитами. Не побоялся описать Раисе и те трудности, с которыми столкнулась милиция, преследуя убийц в тайге.