— Хорошо, уговорил. Завтра встану с петухами, только где этих петухов взять?

— Вы где расположились?

— В распадке между сопками, по дороге в поселок. Место тихое, вокруг ни одной живой души не сыщешь.

— Ты через деревню, Витя, больше не ходи, здесь люди все замечают. Обойди по тайге и сразу за кладбищем к реке выходи, там я тебя ждать буду. Найдешь дорогу?

— Я, Семен, лучше здесь заночую. Ты мне утром стукни, и вместе пойдем, а то всю ночь проплутаю черт знает где.

Рано утром, до рассвета, они были уже в дороге. Виктор Богачук с еще большей тщательностью, чем есаул Дигаев, осмотрел местность, заглянув за каждую ложбинку и под каждый куст.

— Место отвратительное, — сетовал он, — где же я здесь своих мужиков спрячу? Нет, на эту сторону надежды мало. Заброшу тут один секрет метров на триста-четыреста вниз. И вверху по течению пристрою своих орлов.

— Нет, — не согласился Семен, — так близко устраивать секреты нельзя. Я вчера поглядел, как Семеныч место осматривает, на триста метров он сам пробежится, не поленится.

Сошлись на пятистах метрах. По поводу противоположной стороны споров не было. Оба понимали, что именно там нужно брать банду, благо там и лес погуще, и обрыв дает немалые преимущества, и распадок можно пристрелять в два счета. Обговорили места контрольных засад и собрались в обратный путь.

— Если все будет благополучно, вечером увидимся. Проинструктируй людей, Виктор, чтобы ни веточки не оборвали, ни камешка не сдвинули. Я бандюг в лодку посажу, а сам потихонечку вниз по реке двинусь, если обстановка изменится, лодку все равно по течению понесет. Если вести будут, найдешь меня через моего хозяина, давнего дружка Квасова, тот, считает, что деду доверять можно. А если ты понадобишься, Виктор, где тебя искать?

Капитан Богачук задумался:

— Черт знает, что придумать. Лишних людей нет, чтобы возле тебя держать; сам буду между пикетами мотаться. Давай-ка, старший лейтенант, расположим наш штаб в баньке у председателя поссовета. Если Квасов приедет и мы к реке уйдем, тогда там связного оставим. Хорошо?

В тот день Семен работал только до обеда. Потом он осматривал лодку, которую раздобыл для него дед Василий, вычерпывал из нее воду, готовил запасные весла. Потом на берег павой приплыла Надюшка и позвала квартиранта ужинать.

— Я бы тебя, Семен, сегодня не кормила, не заработал, но мать все боится, что ты похудеешь. Пойдем к дому вдвоем, если не стесняешься. Старухи соседки все уши моей матери прожужжали: чего это твоя Надежда среди мужиков работает, а замуж все не выходит, может, те в ней порок какой отыскали? Вот я с тобой пройду, помозолю им глаза: есть, дескать, кавалер, который ко мне нежные чувства испытывает.

— Бойкая ты, Надюшка, за словом в карман не лезешь, вся в батю.

— Это понимать как критику или комплимент?

— Я уж столько комплиментов наговорил, что боюсь испортить тебя, зазнаешься, нос задерешь.

— А мне, может быть, очень даже приятно слушать их, — потупилась Надежда, — так что не экономь. Каждому любо, когда его по шерстке гладят.

В доме дед, улучив момент, передал Семену записку.