Тем временем первое впечатление новизны скоро прошло, и Дженни, большую часть дня проводившая в одиночестве в своем хорошеньком будуаре, не знала, чем заняться. Ее туалеты, которые ничем не напоминали прежние, уже не радовали ее. Женщина не может быть счастливой вполне, если сознает, что ее счастью не завидуют соперницы. А ее соперницы завидовать ей не могли, потому что вовсе ее не знали, так как ей было строго запрещено появляться перед ними, чтобы не скомпрометировать графа. Зачем же тогда ей карета! Таким образом, все ее удовольствия составляли вечеринки у женщин ее круга, игра в баккара, где она выигрывала, и ужины, во время которых она только пробовала еду.

Все остальное время она скучала. Она скучала до отчаяния, ее снедала тоска по грязному переулку, где она жила раньше, по ее темному углу. Тысячи раз она умоляла Тремореля вернуть ее туда обратно, отказывалась от его роскоши, от его денег, слуг, просила его превратить ее в ту, кем она была раньше. Десятки раз она укладывала вещи, и каждый раз в самый последний момент ее удерживала искренняя к нему любовь.

Такова была женщина, к которой в минуту отчаяния в одиннадцатом часу утра явился граф Треморель.

Она не ожидала его так рано и была очень удивлена, когда он сообщил ей, что пришел к ней позавтракать. Он просил ее поторопить кухарку, так как времени было мало. И никогда еще мисс Фанси не видела своего любовника таким любезным и веселым. В течение всего завтрака его не покидало вдохновение.

Когда подали кофе, Гектор улучил момент и сказал:

— Все это, дитя мое, только предисловие к тому, что сейчас тебя очень удивит. Ты знаешь, я разорен.

Это поразило ее. Казалось, она его не поняла.

— Я разорен, — настаивал он все так же весело, — разорен совсем!

— Ты смеешься надо мной, — ответила она. — Ты шутишь…

— Нет, я очень серьезен. Тебе кажется это невероятным, не правда ли? Что же делать? А все-таки это так.

Дженни большими глазами посмотрела на него.

Он не разыгрывал комедию. Его правдивость была ясна без всяких сомнений. Он даже не старался подбирать выражения.

— Но… Тогда… — проговорила мисс Фанси.

— Что? — спросил он ее. — Ты хочешь свободы? Это само собой разумеется!

На самом деле она не знала, радоваться ей или печалиться.

— Да! — подтвердил он. — Я возвращаю тебе свободу.

Дженни сделала жест, который Гектор истолковал ошибочно.

— Будь спокойна, — сказал он. — Я не брошу тебя так. Я не желаю, чтобы завтра же ты очутилась, как рак, на мели. Квартира снята на твое имя, тебе остается обстановка, да, кроме того, я еще позаботился о тебе. У меня в кармане приготовлены деньги для тебя — это все, что у меня осталось, и я принес их тебе.

И, подражая лакею в ресторане, он положил на тарелку свои последние десять тысяч франков и подал ей.

Она отшвырнула их от себя.

— Ну что же! — возразил он тоном человека, привыкшего смотреть на нее, как на дитя. — Это очень доброе движение души, дитя мое. Очень, очень похвально с твоей стороны. Я всегда думал и высказывал это открыто, что ты хорошая девушка, настолько хорошая, что тебя вовсе не понадобится исправлять.