Настало утро. По аллеям сада с криками пролетели бойкие дрозды. С шоссе в Эври послышались шаги идущих на работы крестьян. Но ничто не нарушало тихого молчания в библиотеке, и только шелест страниц тетради, которые время от времени переворачивал старый судья, да вздохи и стоны, долетавшие из запертой кладовой, нарушали эту тишину.
— Прежде чем начать, — сказал отец Планта, — я должен, господа, еще проверить ваши силы. Вот уже двадцать четыре часа, как вы на ногах…
Но доктор и агент тайной полиции заявили, что они чувствуют себя хорошо. Желание узнать, в чем дело, победило их усталость. Наконец-то они получат ключ к этой кровавой загадке!
— Пусть будет по-вашему, — сказал мировой судья. — В таком случае прошу вас слушать.
XII
Двадцатишестилетним молодым человеком граф Гектор Треморель представлял собой завидный образец прожигателя жизни, бесполезного и даже вредного и для себя, и для других, рожденного только для того, чтобы играть всеми и всем.
Молодой, знатного происхождения, изящный, владеющий миллионами, отличающийся железным здоровьем, этот последний представитель древней фамилии самым глупым и недостойным образом расточал свою молодость и доставшееся ему наследство.
Однажды во время ужина в каком-то парижском кафе он вышвырнул в окошко всю посуду, за которую с него взыскали тысячу луидоров. В другой раз весь Париж вдруг с удивлением узнал, что он похитил у одного известного банкира жену, мать семейства, и укатил с ней в Италию. Затем, попав в Баден, он сорвал там банк и на другой же день после сорокачасовой игры проиграл одному русскому князю сто двадцать тысяч франков.
— После нас хоть трава не расти! — восклицал он.
Но трава перестала расти для него еще при жизни.
В одно утро к нему явился лакей и сказал:
— Сударь, там внизу, в прихожей, дожидается судебный пристав. Он хочет описывать мебель.
Гектор зевнул, потянулся и ответил:
— Ну что ж? Скажи ему, чтобы он начинал с экипажей и лошадей, и приходи одеть меня. — А потом поднялся и проговорил: — Стало быть, конец всему…
Менее чем через час он уже был готов. Прикрепив по обыкновению к жилетке часовую цепь, украшенную бриллиантами, он положил в боковой карман пиджака пару щегольских английских пистолетов и, отослав слугу, достал из письменного стола последние крохи. Их оказалось всего только десять тысяч и несколько сотен франков.
Решившись покончить с собой, он отправился к своей любовнице, которая занимала небольшую квартиру близ площади Мадлены за шесть тысяч франков в год.
Эту любовницу Гектор восемь или десять месяцев тому назад подобрал где-то в полусвете, где она была известна под именем Дженни Фанси, настоящее ее имя было Пелажи Тапонне. При протекции графа Тремореля мисс Фанси пользовалась в парижском полусвете шумным успехом благодаря своим костюмам и красоте. У нее были маленькие, изящные ручки, миниатюрные ножки, роскошные волосы, белые зубы, но красивее всего были ее глаза, то наглые, то темные, ласковые, вызывающие, большие черные глаза, способные, кажется, расшевелить даже камень.
Граф Треморель подобрал девушку на каком-то танцевальном вечере где-то в подвальном этаже, куда он попал случайно. Он застал ее там танцевавшей рискованные па в рваных ботинках. И менее чем за двенадцать часов она переместилась вдруг из поражающей бедности в такую светскую обстановку, о которой даже не смела и мечтать. Проснувшись утром в грязной постели в меблированной комнате, которую снимала за двенадцать франков в месяц, она ложилась вечером под атласным пологом на ложе из палисандрового дерева. Но эта обольстительная перемена удивила ее меньше, чем это можно было предполагать. А двое суток спустя мисс Фанси уже приструнила всю прислугу. Ей повиновались с первого ее взгляда, а портнихи и модистки ходили перед ней на цыпочках.