Дэл возилась за стойкой при полном параде: пышный платиновый парик, свисающие из ушей огромные золотые кольца, блестящий комбинезон в стиле диско семидесятых и безупречно нанесенный, хоть и слишком яркий макияж. Она могла бы стать новым Ру Полом [18], если бы пустила корни где угодно, только не в этом захолустье.

Дэл полировала бокалы, а в перерывах между болтовней с клиентами одними губами напевала «I Will Survive» Глории Гейнор. Увидев, как я подтаскиваю к стойке табурет, она восторженно взвизгнула.

– Ну посмотри на себя! – сверкнув белыми зубами на фоне смуглой кожи, прокричала она. – Разве ты не услада для глаз? Как поживаешь, сладкая? – Она потянулась над стойкой бара, чтобы меня обнять, но остановилась, заметив рану с запекшейся кровью на моей губе. – О, я знаю, как ты поживаешь. – Ее улыбка погасла, а глаза вспыхнули гневом. – Этот мудак снова под кайфом?

– Да, – пробормотала я. – Он нашел какую-то дрянь у нового дилера и пытается приготовить ее сам. Всю прошлую неделю накуривался.

Мне в хорошем смысле этого слова странно было общаться с Дэл. Честно, открыто и нормальным тоном говорить о Ли. Находиться рядом с ней – это как снять с себя оковы тяжелого, удушающего доспеха. Ее клиентам не стоило меня бояться. Я пришла сюда с миром в поисках того же, что и они – убежища.

Дэл осмотрела свой маникюр.

– Значит, ты не собираешься уезжать из города?

Я наклонила голову, бросив на нее хмурый взгляд.

– По-твоему, я совсем дура? Слаба – да, опустошена – да, может, еще грустная, но не…

– Ой, сделай лицо попроще. Ты не похожа на них.

– Это спорный вопрос. В любом случае, я приехала, чтобы внести депозит на свой сберегательный счет в банке Дэл.

– Ну конечно, – протянула она с невеселой усмешкой, глядя на стойку, где лежали мои двадцать два доллара.

А потом цокнула и покачала головой.

– Да знаю я, что это ерунда, – попробовала оправдаться я. – Но если взять больше, Ли заметит. Ты же понимаешь.

– Да, я понимаю, детка, – вздохнула Дэл, постучав акриловым ноготком по своей губе там, где располагался мой порез.

Она вытащила из-под кассового аппарата небольшую бухгалтерскую книгу. Именно в ней Дэл хранила мои сбережения отдельно от бухгалтерии «Рио».

– На сегодняшний день у тебя четыреста тридцать три доллара. Неплохо для трех месяцев.

– Этого недостаточно. – Я провела руками по волосам, положив локти на стойку. – Боже. Четыреста баксов. Жалкие гроши.

Она положила теплую ладонь на мою тощую и бледную.

– Ты поступаешь правильно, принося сюда деньги, дорогая. И у меня был хороший месяц…

– Нет, Дэл, – резко сказала я, отдергивая руку.

– Да, дорогая, – ответила она. – У меня есть немного лишних денег, и все они пойдут в фонд помощи Джозефине Кларк. Каждый чертов пенни.

– Проклятье, Дэл, мы уже это обсуждали. Ты не должна этого делать, я не позволю.

– Никто мне не указ, сладкая. – Ее серьезное лицо смягчилось улыбкой. – Я делаю то, что хочу, и именно поэтому это славное заведение до сих пор функционирует.

Я не улыбнулась в ответ. Это не просто гордость. Дэл и сама едва справлялась. И пусть дискотечные шары и блестящая мишура издалека выглядели сверкающими, но на деле это был дешевый пластик. Дэл нуждалась в каждом долларе. В этой ситуации ее помощь – это как если бы кто-то отдал все свои с трудом заработанные деньги, чтобы освободить неудачника из тюрьмы. Мне вообще не следовало в нее попадать, не говоря уже о том, чтобы позволить кому-то заплатить за эту колоссальную ошибку.