Смородин встал, прошёлся по кабинету. Замер у окна.

– Кажется, знаю. Правда, и это смутило меня с самого начала нашего разговора – это ведь один из ваших…

– Из наших?! – Я взвился ракетой с места, потом, чуть успокоившись, снова опустился на стул. – Вы хотите сказать, что это – милиционер?

Больше всего на свете я боялся услышать «да» на свой вопрос. Казалось, я более-менее навёл порядок в отделении, вычистил эти авгиевы конюшни. И вот… ещё один предатель…

Почему я его не разглядел, почему он спрятался от меня и Леонова?

Впору задумываться о создании внутри отделения собственной службы безопасности. Хотя… чего задумываться, надо создавать правдами и неправдами, если не хочу, чтобы снова вылезало такое.

Однако ответ Викентия Викентьевича меня слегка успокоил, вырвав и без того щемяще-острую занозу из сердца.

– Почему из милиции? – удивился он. – Я имел в виду, что тоже вроде как из органов… Какой-то сотрудник ЧОН, причём не из рядовых.

– Откуда вы это знаете?

– Сам сказал, – весело произнёс Смородин. – Я, конечно, удивился, когда услышал такое. Спросил, почему он не обратился в больницу.

– И что тот ответил?

– Ответил, что его случайно ранили во время каких-то учений. Дескать, сам виноват – сплоховал. А в больницу не обратился, потому что в таком случае эта история могла всплыть и причинить неприятности ему и его непосредственному командиру.

– И вы решили помочь?

Доктор повёл плечами.

– А почему нет? Ранение пустяковое, хотя крови он потерял много. Я достал пулю, обработал рану, прописал длительный покой.

– Где делали операцию?

– У себя. Не понадобилось выезжать на место. Пациент самостоятельно пришёл сюда и ушёл на своих двоих.

– Как насчёт повторного осмотра, перевязки?

– Я предлагал это раненному, но он махнул рукой, сказал, что на нём всё заживает как на собаке. Расплатился, и больше я его не видел.

– Описать его внешность можете?

– Думаю, смогу.

Через полчаса со словесным портретом предполагаемого преступника я отправился в казармы роты ЧОН, квартировавшей в Рудановске.

Конечно, существует вероятность случайного совпадения, и к доктору пришёл ни в чём неповинный человек, однако я слабо верил в это.

Сам факт, что подельник Семёнова служит в ЧОН, да ещё и не рядовым бойцом, объяснял, почему арестованный его не выдал.

Искать беглеца в домах чоновцев мы стали бы в последнюю очередь. Семёнов оказался хитрой сволочью.

Комроты – высокий усач по фамилии Лодыгин – долго не мог принять в толк, чего я от него хочу.

– Раненные? – хрипло переспросил он в очередной раз. – Нет у нас раненных. Могу списки показать, там всё отмечено.

– А покажите, – попросил я.

Лодыгин отправил писаря за списками. Тот принёс и положил перед нами толстую прошнурованную тетрадь.

– Ну вот, смотрите, – Лодыгин открыл последнюю страницу. – Ни одного раненного, все в строю.

Я пробежался глазами по списку личного состава. Ну да, в роте семьдесят три человека, напротив каждой фамилии карандашом отмечено, кто и где сейчас находится. Может, ошибся Смородин или бандит его обманул: я бы на месте преступника как можно меньше давал информации о себе. Просто из инстинкта самосохранения.