Разве вспомнишь теперь, кто из них первый сказал, что победу они и дождутся, и встретят обязательно на своем судне? И дождались, и встретили: победа!..

…Где-то в городе гремели маршами репродукторы, в солнечном небе меркли праздничные ракеты, по реке, мимо кормы тоже убранного флагами расцвечивания «Коммунара» вниз и вверх спешили переполненные людьми пригородные пароходы и яхты. Видно было, как за заводским забором, по улице, движутся к центру осененные пламенем красных знамен и флагов колонны демонстрантов. И такой же красный флаг плавно реял на майском ветру над по-праздничному прибранной палубой «Коммунара». А под флагом, лицом к реке, на которой вот-вот начнется морской парад победы, молчаливо и торжественно выстроились пятеро, до конца не покинувшие свой корабль. И такой же торжественный и молчаливый стоял вместе с ними шестой, помполит, может быть только в эту минуту понявший, насколько неправ он был в ночном споре с капитаном.

И казалось всем шестерым, что незримые, но вечно живые стоят вместе с ними в почетном карауле у корабельного флага те, кого не забыть никогда…

— Скоро, — тихо сказал Маркевич, мельком взглянув на циферблат часов.

— Через шесть минут, — так же тихо подтвердил Закимовский.

Иглин медленно повел глазами в сторону спардека, где под чьими-то шагами неожиданно и ненужно загремел спущенный на стенку трап, и слегка подтолкнул капитана локтем:

— Глотов.

— Тоже с нами, улыбнулся Арсентьев.

Василий Васильевич торопливо шагал по палубе, приветливо размахивая рукой.

— Что же вы, черти… — начал он и осекся, увидев, что ни один из шестерых не повернулся к нему лицом: на Двине, еще далеко, показался из-за выступа причала показался форштевень головного миноносца. Глотов сразу же поспешил к остальным, встал и вытянулся рядом с Алексеем, и не голосом, а одними губами шепнул:

— Таня едет… Принес тебе телеграмму…

Но и эти слова, эта радость сейчас лишь нахлынула на Маркевича так, что сердце зашлось, а лицо его не изменилось: головной миноносец равнялся с «Коммунаром». И когда он поравнялся совсем, корма с кормой, на гафеле его дрогнул и плавно пошел вниз боевой флаг Военно-Морского Флота, салютуя израненному, но живому собрату — простому транспорту, который до конца остался верен своему великому долгу.

Минск — Коктебель

1953–1959