Флагман конвоя отменил готовность номер один, разрешил экипажам посменно приступить к обеду. И в эту минуту в самом центре каравана громыхнул чудовищный, ярко-огненный взрыв.

«Осипенко»! — сдавленно крикнул рулевой.

У Маркевича все оборвалось в груди: нелепая случайность, дрейфующая мина, принесенная течением как раз туда, где следовало самое драгоценное в конвое судно?.. Он рванул ручку машинного телеграфа на «полный вперед» и зажмурился, услышав многоголосый, пронзительный, полный смертного ужаса крик, несущийся с палуб быстро кренящегося на сторону теплохода. И тут же голос сигнальщика рядом, на мостике, заставил его посмотреть в сторону флагманского миноносца:

— «Всем, всем! — читал сигнальщик торопливый семафор. — Прекратить ход, остановить главные машины. „Большим охотникам“ приступить к бомбометанию по подводным целям!»

Алексей перевел ручку машинного телеграфа на «стоп», и транспорт, продолжая двигаться по инерции, беззвучно притих на воде. Рядом с ним, почти впритирку борт к борту, промелькнула серая тень миноносца, вышедшего в атаку. Но не успел он отдалиться от конвоя, как второй, не менее мощный всколыхнул море и корабли.

— Лодки! — взлетел на мостик помполит Арсентьев. — Торпедами бьют!..

Маркевич и сам уже догадался об этом. Вот, значит, в чем заключается сила неведомого оружия гитлеровцев — их акустические торпеды! Подводных лодок не видно, быть может, и корабельные акустики не прослушивают шум их винтов, настолько далеко держатся субмарины от каравана. А все равно их торпеды поражают надводные корабли.

Не успели замереть отголоски второго взрыва, как пораженный торпедой флагманский миноносец начал все быстрее крениться на правый борт, обнажая красную от сурика подводную часть. Видно было, как с палубы его прыгают в воду и стараются отплыть подальше матросы и офицеры. Но слишком быстро ушел корабль под воду, и далеко не всем удалось покинуть его. На поверхности моря виднелось лишь несколько десятков человеческих голов.

— Шлюпки на воду, — не сводя с них воспаленных глаз, приказал Маркевич. — Ефим, пойдешь подбирать людей!

Носиков стремительно скатился с мостика на ботдек, и уже оттуда донесся его перехваченный волнением голос, командовавший спуском шлюпок и гребных вельботов. В море, постепенно удаляясь от каравана, одна за другой гремели серии взрывов глубинных бомб. Мстя за гибель флагмана, тральщики и «амики» широким веером разбегались в разные стороны, а между ними шныряли и тоже бомбили море с полдесятка «больших охотников». Ожесточенно и яростно выполняли корабли нелегкую эту работу, рискуя тоже получить вражескую торпеду в борт. Но, видно, никто из них не думал сейчас об этом. Алексей то и дело поглядывал то на корабли, то на «Полину Осипенко» и чуть не вскрикнул, увидав как сначала в одном месте, а мгновение спустя в другом из-под воды показались и снова исчезли покатые, будто зализанные спины боевых рубок фашистских субмарин.

«Волчьей стаей навалились, — догадался он, — не одна, не две, а несколько. Флагман был прав: работать машиной нельзя…»