Впервые с момента их встречи Фэй ощущала разочарование, хотя и понимала, что это несправедливо. Давид ничего не может поделать с тем, что завел детей с женщиной, которая оказалась не такой, как он думал поначалу, — так же как Фэй нельзя обвинять за ее брак. Что он за мужчина, если не пытается устроить все наилучшим образом для своих дочерей? Напротив, его любовь к ним много говорит о нем, как о человеке; и с этим человеком ей хотелось познакомиться поближе.

Фэй снова потянулась к телефону и послала Керстин сообщение с вопросом, не хочет ли та прийти к ней в гости. Оставаться одной в этот вечер ей не хотелось. Керстин появилась через пять минут — один из многочисленных плюсов жизни через стенку друг от друга.

— Я прихватила с собой немного нарезки и сыра, — сказала Керстин. — Заходила сегодня на рынок деликатесов.

— Ты просто ангел!

Фэй налила бокал «Амароне» и протянула Керстин, которая уселась на диван.

— Что у тебя случилось?

— Об этом я не хочу говорить, — ответила Фэй и наполнила собственный бокал. Разговор с Давидом камнем лег на душу — ей требовалось собраться с силами.

— А о «Ревендж» ты можешь говорить? — спросила Керстин, потянувшись за кусочком прошутто. — Мы не можем позволить себе отложить этот разговор.

— Лучше уж об этом. — Фэй кивнула. — Мы должны взвесить, какие у нас есть союзники. Самим нам не справиться.

— Тебе известно, с кем, на мой взгляд, ты должна связаться.

— А тебе известно, что я считаю сплошным безумием даже думать об этом, а уж тем более предлагать…

— Сейчас нам потребуется немного безумия.

Фэй медленно кивнула. Несмотря на лето, она разожгла огонь в камине, и в нем уютно потрескивали дрова. Держа перед собой бокал, Фэй разглядывала вино на свет — на фоне языков пламени оно мерцало, как рубин. Она взяла себе кусочек таледжо. Тщательно прожевала его, прежде чем ответить, — обдумывала ответ.

Керстин права. Какой бы ненавистной ни была эта истина, Керстин права. Ильва Лендорф. Неужели придется снова впустить ее в свою жизнь?

До того как отнять у Фэй мужа, Ильва была восходящей звездой издательского бизнеса, который за несколько лет преобразовала. Правда заключалась в том, что Фэй сама убедила Яка принять Ильву на работу — приглядывалась к ней, еще когда та училась в Торговом институте. Поэтому, когда она обнаружила их в своей постели, это ощущалось как двойное предательство. Однако теперь Фэй вынуждена взглянуть на ситуацию новыми глазами. Одному Богу известно, что там Як говорил о ней Ильве. Но разве та сама не стала жертвой Яка? Как и Фэй, она испытала на себе обман и манипуляции. Ее укротили, заперли в клетке. Он использовал ее любовь к нему — заставил ее бросить работу, стать покорной домохозяйкой. Однако факт есть факт: Ильва Лендорф по-прежнему один из самых блестящих экономистов Швеции. Впрочем, сильно упала в цене…

— Хорошо, я знаю, что ты имеешь в виду Ильву. Возможно, это верный путь. — Фэй отпила глоток вина, прежде чем продолжить. — У меня тоже есть одна кандидатура.

— Вот как? — откликнулась Керстин, подавшись вперед. — И кто же это?