В голове у меня царил полный сумбур, однако я быстро поняла, что должна сделать.

Я наклонила ее через край кровати лицом вниз и стала вводить пальцы ей в рот, все глубже и глубже в горло. Поначалу ничего не произошло. Но потом мама вдруг начала всхлипывать, и я почувствовала, как горячие потоки полились по моей руке на пол.

В луже лежали маленькие кусочки таблеток вперемешку со спагетти от обеда. Я продолжала засовывать пальцы ей в рот, пока не пошла желчь. Тогда я прижала ее голову к своей груди.

Она плакала с таким отчаянием, что ее плач эхом отдавался от стен комнаты, а я укачивала свою маму, как ребенка. Никогда еще мне не случалось так ненавидеть папу, как в этот момент. И я поняла две вещи. Я никогда не смогу рассказать ей, что сделал со мной Себастиан. И я должна любой ценой вырвать нас обеих отсюда…

— По какому такому закону Вселенной все должно идти псу под хвост одновременно?

Керстин налила Фэй чашку чая. В «Брумс» толпились посетители, желающие позавтракать. От гула голосов и раздражения у Фэй заболела голова.

— Думаю, ты имеешь в виду закон Мерфи, — ответила Керстин. — Да, знаешь ли, в своей жизни, которая чуть-чуть подлиннее твоей, я заметила, что вещи и явления имеют тенденцию слипаться в ком. Счастье тянет за собой счастье. Горе притягивает горе. Неприятности ходят табуном.

— Тогда к нам сейчас точно пожаловал табун, — проворчала Фэй, отхлебнула чаю и поморщилась. — Кто станет добровольно пить эту дрянь? Мне нужен крепкий кофе.

Остановив проходившую мимо официантку, она прошипела:

— Один капучино, пожалуйста.

Та кивнула.

— Съешь что-нибудь, — проговорила Керстин, указав глазами на стол. Они заказали себе ржаные лепешки, яйца всмятку, мюсли с йогуртом и фруктовый салат.

Фэй покачала головой:

— Я не проголодалась.

Керстин молча ела, в то время как Фэй раздраженно махала официантке, желая напомнить о своем капучино. Всю ночь она провела без сна.

— Не срывай свое раздражение на персонале, — сказала Керстин.

— Делаю как мне нравится.

Фэй наконец-то установила визуальный контакт с официанткой, которая тут же поспешила на кухню.

За окнами светило солнце. Люди торопились по своим делам, и на мгновение Фэй задалась вопросом: неужели и все остальные живут, как и она, резко переходя от надежды к отчаянию?

— Ты должна назвать вещи своими именами, вместо того чтобы ругаться на других, — сказала Керстин. — Ирена действовала у тебя за спиной, несмотря на свои обещания. Она продала свои акции Хенрику, старому компаньону Яка.

Фэй стукнула кулаком по столу. Она не сердилась на Керстин, не сердилась на обслуживающий персонал. Она просто была в ярости.

— Пойду принесу пудинг с семенами чиа, — сказала Фэй и поднялась.

На самом деле есть она не хотела, как и сказала, но ей требовалась передышка, чтобы собраться с мыслями. Стоя в длинной очереди, Фэй чувствовала, что с каждой минутой все больше сердится. Дойдя наконец до стойки, она заказала пудинг со всем, с чем можно, — с черникой, клюквой и кокосовой стружкой. Когда снова уселась за стол, Керстин взглянула на нее, не говоря ни слова. Фэй проглотила не только пудинг с семенами чиа, но и все остальное. Еда легла в животе комом. Фэй перевела дух и откинулась на стуле. Только теперь она заметила, что ей наконец-то принесли капучино.