Прошло пять дней с тех пор, как сбежал Як. Пока полиции не удалось его задержать, хотя они заверяли и журналистов, и Фэй, что бросили на его поиски дополнительные силы.

Паника первых дней начала отступать. Из полиции ей звонили каждый день, чтобы убедиться, что всё в порядке, да и маловероятно, чтобы Як объявился здесь — чистейшей воды безумие! Но судя по тому, что бывший говорил на суде, он убежден, что Жюльенна жива, а это исключительно опасно.

Фэй он мог найти без проблем, но Жюльенна и мать Фэй находились в Италии в безопасности. Никаких следов, никаких доказательств их существования — кроме фотографии, которую Фэй хранила в сумочке. Она осознавала, что это большой риск, однако ей так важно иногда взглянуть на снимок и напомнить себе о самом главном — о том, что заставило ее поступить так, как она поступила…

Ее размышления прервал звонок мобильного телефона. Фэй ощутила волну тепла, увидев на дисплее имя Давида. Он должен был прийти через часок, и она пошла к подставке с вином, чтобы заранее открыть бутылку.

— Привет, мой дорогой, скучаю без тебя, — сказала она.

В трубке повисла пауза, и Фэй поняла: что-то не так. На мгновение ей даже показалось, что сейчас она услышит голос Яка и тот заявит ей, что Давид мертв.

— Сегодня никак не смогу вырваться, — произнес Давид; его голос звучал напряженно и почти шепотом. — Юханна устроила ужасный скандал. Она кричит и рыдает. Девочки напуганы.

Фэй вздохнула, сделала над собой усилие, чтобы подавить раздражение. В конце концов, Давид не виноват.

— Вероятно, проблемы начались, когда ты решил рассказать, что с кем-то встречаешься…

— Я даже и рассказать ничего не успел. Кое-кто из знакомых видел нас вместе в городе. Тут творится полнейший хаос…

— Так чего же она хочет? Ведь вы уже решили разойтись. Тогда какое ей дело, что ты с кем-то встречаешься?

— Хорошо бы, если б все было так просто… Она считает, что пока слишком рано, и к тому же очень рассердилась, что узнала об этом от других. Для Юханны исключительно важна внешняя сторона дела. А мы еще пока никому не рассказывали о том, что разводимся.

— Разве ты не можешь все равно приехать ко мне? Какой смысл сидеть там и ссориться?

Давид вздохнул:

— Она требует, чтобы я отвез девочек завтра утром в конный лагерь. Говорит, что я забыл о них, что больше думаю о сексе, чем о собственных дочерях.

— Ведь она сама мешает тебе видеться с ними.

— Знаю… — Давид перевел дух. — Прости. Дети — мое слабое место, и Юханна это прекрасно знает. Не хочу, чтобы они оказались заложниками всей этой ситуации. Надеюсь, ты меня поймешь.

Фэй вздохнула. Нужно трезво взглянуть на ситуацию. Задобрить Юханну. По крайней мере, на время. Дома Давид спит в комнате для гостей, и вероятные попытки Юханны соблазнить его окажутся безрезультатными.

— Все нормально. Я скучаю, но понимаю тебя. Дети важнее всего, так и должно быть.

— Спасибо, — ответил Давид, и Фэй услышала облегчение в его голосе. — Спасибо, что делаешь трудное немного легче.

— Увидимся завтра.

— Скучаю. Обещаю восполнить тебе потерю.

Фэй осталась сидеть с телефоном в руке. И хотя она заверила Давида, что с ней все нормально, все же ее охватило чувство одиночества и брошенности.