Их начали окружать. Муж её закрывает собой. Минута ещё – и всё. Тут появился какой-то видный и влиятельный мужик в кепке, видно, знавший её мужа, и спрашивает его: сможет ли он сейчас быстро увести свою жену. «Да, смогу».

Так их спасли.

Муж Наташин тащил её по парку, она вырывалась, кричала: «Не убивайте их! Они будут их убивать!». Она всё уже поняла.

…Я пришла туда через месяц после событий. Здание днём охраняли шестьдесят милиционеров, а ночью – эти их нацисты в черной форме.

Днём, когда стояла милиция, я смогла попасть в здание.

Со мной была Наташа и один местный полковник. Он рассказывал, как людей оттуда выносил. Говорит: в этом туалете – там дырка – и в ней девочка пряталась, лет пятнадцати. Её туда загнали, она разбила череп. «Я её когда выносил – она как пушинка была… – вспоминал полковник, и показывал: – Вот здесь столько-то трупов лежало, вот здесь столько-то…»

Недели две я допрашивала свидетелей, которые ни с кем больше не разговаривали. Ни с милицией, ни с кем. А мне – всё рассказывали. Я им дала слово, что не буду их записывать. Что всё буду запоминать.

Итак, что сделали те, кто устроил эту бойню? Там был взрыв хлора. Всю штукатурку в сталинском здании содрать нереально. Так они перфораторами сбивали штукатурку, «с мясом», в зоне взрыва хлора: это, типа, ремонт. Сбивали и вывозили, чтобы даже следа не осталось.

– Следа того, что применяли «химию»?

– Да. На видео есть кадры, когда ломятся эти малолетки в шортах с битами, а один человек кричит: «Пять минут не входить». Они ждали, пока газ выйдет.

Я спросила у одного человека из СБУ: каким газом их травили? Он: тык, мык. Я говорю: пожалуйста, скажи. Он говорит: хлор.

Когда кинули этот хлор, люди упали. После смерти спецы их переворачивали. Они все перевёрнутые, посмотрите на фото. Редко кто лежит лицом вниз – один или два. И у всех изо рта и носом пошла типа каша манная. Это специфическое воздействие хлора. Спецы их поливали коктейлем Молотова и поджигали, чтобы по фото нельзя было определить, что травили хлором. Подчищали последствия.

По первому образованию я архитектор. Я искала план Дома профсоюзов. Это же самое большое бомбоубежище в Одессе. Там есть ход, который ведёт к зданию СБУ, по катакомбам. Поэтому спецы могли уйти по катакомбам и зайти по ним же.

Когда я ходила и снимала всё, меня поразил тот факт, что все входы в подвал, даже с пожарных лестниц и пожарных ходов, заварены толстым листом железа, а сверху – решётка, арматура: наглухо! Я думала: всё равно где-то отковырну, пролезу, – нет!

– Они после случившегося всё заварили?

– Да, все ходы в подвал. Планы эвакуации во время пожара есть, но ходы заварены – и подвала как бы и нету. Даже вход в лифт заварен, шахты заварены: к подвалу не подойти. И есть кадры, когда зашли журналисты 3 мая, снимают и говорят: «А что это здесь замуровано? Капает цемент!» Ну, толкни же ты ногой, это же подвал.

Там были убиты люди ещё и в подвале, и они в списки не входят. Оттуда был звонок одного парня: «Мама, нас сейчас будут убивать».

– Значит, там было больше погибших?