И я тогда, после гибели наших ребят, этим харьковским активистам говорю: вот человек, у него автомат, чтобы у него автомат забрать, человека нужно убить. А для чего его нужно убить? Что забрать автомат и убить другого человека, пока тот не убил нас, и забрать ещё один автомат, чтобы захватить власть. Для этого…

…Кернес тогда людей Билецкого оттуда вывел.

– То есть Кернес уже понимал, с кем имеет дело, и выводил их осмысленно?

– Конечно. Это всё постановка. Люди продались… Местные менты, «беркутовцы» были поначалу нормальные – мы с ними общались, какое-то время я заходил в харьковскую администрацию без проблем. А потом их замешали с полтавским «Беркутом» – по глазам было видно, что они не местные, им похеру. И так постепенно харьковские «беркутовцы» сами себя слили… Когда я уезжал из Харькова, было видно, как по трассе идёт бронетехника, и скоро весь город был взят танками в окружение. Там уже нельзя было ничего сделать к тому моменту.

– Я фактически с самого начала, с февраля 14-го, по этапам всё, что происходило, наблюдаю, – говорит Моторола. – Я знаю, как началась война, я знаю, где она началась. Все говорят про Одессу. Да, это трагедия. Но все забыли, что параллельно с Одессой, в тот же день, 2 мая, началась крупномасштабная войсковая операция ВСУ с применением авиации, артиллерии, бронетехники.

– В тот же день ополченцы сбили два вертолёта, шедших в атаку.

– Да, это я и снимал видео, как вылетает ракета. Я до этого несколько дней находился там. В маске, хожу туда-сюда, автомат с подствольником; люди думали, что я – типа подкрепление. На самом деле я ждал, когда прилетят вертолёты, чтобы подать команду. Чтобы те люди, которые сидят в засаде, подготовились и «сдули» вертолёты. Благо 25-ю бригаду ВСУ мы тогда уже разоружили, и у нас всё было.

…Так начиналась война. Вернее сказать: так началась.

У нас сейчас, конечно, спросят: зачем всё-таки ваш Моторола туда приехал.

Это уже вторичный вопрос. Он приехал с определёнными намерениями. Но убивать всё равно начала первой – та сторона. Факт, ничего не попишешь.

Мы перевели разговор на другие темы, вернулась уложившая ребёнка Лена, но к беседе не подключалась, а занялась своими женскими делами, спокойная и сосредоточенная.

Арсен вдруг сказал: а давай я тебе своими стихами похвастаюсь?

Это был совершенно неожиданный поворот, призна́юсь.

Я прочитал в его телефоне три текста, явно сделанные в расчёте на читку под бит. Я даже не успел озадачиться: а вдруг они плохие, и придётся как-то слишком обтекаемо говорить по этому поводу.

То, что Моторола пытался рифмовать, – удавалось не всегда; зато в этих текстах было то, чего так не хватает русскому рэпу: полное отсутствие понтов и абсолютная ответственность человека за всякое сказанное им слово. Никакой нарочитости, никакой «литературы» – а вместо этого афористичность и, да, та самая метафизика тревожного бытия, которую у нас многие пытаются «доиграть», «докрутить» ложной трагичностью – за душой не имея ничего, что может эту трагику подтвердить.

А Моторола, конечно, имел.