Саблин с трудом различает слегка подсвеченное панорамой лицо, это снайпер Чагылысов:

— Акимка, друг, я за тобой буду следить.

— Спасибо, Петя, — растерянно говорит Саблин и уходит за своими.

Вскоре они, забравшись на стену обрыва, замирают, закрывают забрала, высовывают головы. Смотрят в ту сторону, где находится их цель, одиночные окопы противника. Их с этой позиции не видно, китайцы умеют маскировать свои огневые точки. Далеко на западе, в тысяче метров от них, трещит россыпями винтовочная стрельба. Но пулемётов не слышно, китайцы держат паузу.

— Ну, казаки, — говорит Коровин, — наше время. Пошли потихоньку.

Под его ботинками осыпался песок, и Ерёменко подсаживает его плечом, помогая вылезти командиру. Тот вылазит, и чуть согнувшись, закинув дробовик за спину и выставив вперёд щит, уходит вперед. Хорошо, что ещё темно, иначе все, кто был рядом, могли заметить, как дрожат у Саблина пальцы. Аким хватает дробовик покрепче, чтобы прижать к стали эти свои пальцы. Надоели своею дрожью. Он ждёт, считает метры или секунды, сам толком не понимает. Быстрее бы уже, быстрее бы. Ерёменко отошёл ещё не так далеко, а он уже стал вылезать из оврага, вылез, встал на колено и замер.

Вовка Карачевский толкнул его в руку. Протягивает кулак, он так всегда делает. Саблин как положено своим кулаком касается его кулака.

Всё. Время. Вот и начинается работа бойца штурмовой группы. Он встаёт с колена и отправляется вслед за своим командиром.

В один из самых тяжёлых боёв в своей жизни.

Появятся переделанные или не появятся, ни солдату, ни казаку гадать не положено. Положено быть готовым к их появлению.

Нашли хороший островок, с относительно сухой почвой. Часть солдат ставили операционную палатку, генератор, компрессор и прочее. Другие готовились к возможной атаке, на удобном месте поставили пулемёт, так, чтобы он контролировал две протоки сразу. Нашли место для миномёта. Саблин и себе выбрал место. Холмик, что посуше. Там он выкопал себе окопчик, мелкий, только чтобы лечь. Огородил окоп, устроил два бруствера, чтобы можно было вести огонь в разные стороны, выложил гранаты.

Когда окоп был готов, Аким достал из ранца еду, оставалось её немного. Засохший кукурузный хлеб, гороховые лепёшки, немного сала. Разложил всё это на тряпке и, случайно подняв глаза, увидал, что пулемётчик Нефёдов поглядывает на его яства. Издали разглядеть не мог, но пытался. Хотел узнать, что едят казаки, а может, и попробовать хотел.

Саблин жестом предложил ему присоединиться, а тот не стал отказываться, подошел, поглядел на еду казака и усмехнулся:

— Небогато.

— Нормально, — отвечал Аким, — всегда так ем.

Нефёдов пошёл к своему ранцу, принёс пакет с надписью «Сухпай». Усевшись напротив Саблина, на краю окопа, достал оттуда красивые галеты. Явно не из кукурузы. Сушёные фрукты. Полукилограммовую банку риса со свининой, банку какой-то морской рыбы, пласт жареной прессованной саранчи в целлофановой упаковке. Ещё чай в пакетиках и кубики сахара.

Да, с обедом Саблина это даже сравнивать было нельзя.

— Ну, давай, — сказал Нефёдов, разрезая банку с рисом и половину отдавая Саблину.