— Хорошо, святая госпожа!

— Святая сестра, — бормотал великан.

— Святая сестра!..

— Ты это сделаешь! Тебя поглотит ад, если ты от этого откажешься… Ты должен, Джироламо Скуро!

— Хорошо, святая госпожа!

— Я знала это, — тихо сказала она, — я знала, что твоя рука пригвоздит меня ко кресту…

Она взяла его огромную, страшную руку и смиренно поцеловала ее… и медленно, размышляя и колеблясь, она прошептала:

— И все-таки… я не хочу умереть… от этой руки…

Франк Браун слышал каждое слово.

Он стоял на лестнице, почта не в силах шевельнуться.

«Она принесет себя в жертву; она будет висеть на кресте для спасения душ своих братьев. Она, — Тереза Раймонди, — его возлюбленная… которую он целовал горячими, жадными губами, которую он целыми ночами держал в своих объятиях… Она будет висеть… там… на кресте…» Он не мог этого постигнуть и провел рукой по глазам. Он не грезил: процессия готовилась в путь.

Франк ужаснулся; что-то стеснило ему грудь, ему не хватало дыхания; он сжал кулаки…

Так вот конец его игры?

Он был беспомощен, бессилен — бедный, жалкий червяк! Зато его произведения, его куклы жили и выросли до гигантских размеров, шли высоко над ним и разверзали небеса…

Вон отсюда! Вон!..

У него не хватило сил терпеть дальше. Он вышел, шатаясь, и направился к дому. Пока его можно было видеть, он шел медленно, чтобы не бросаться в глаза; но невольно его шаги участились, стали быстрей, торопливей — он побежал…

Вдруг он услышал громкий крик:

— Держите его! Ловите чужестранца!

Это был голос Терезы — и ее голос пригвоздил его к месту; он не в состоянии был сделать ни шага.

— Ловите чужестранца! — сказала она.

Это он был «чужестранец».

Тереза так его назвала!

Шесть парней подбежали к нему и он, не сопротивляясь, пошел с ними к святой.

— Следите за ним, — тихо сказала она. — Бог хочет, чтобы он присутствовал при моей смерти.

Его охватила ярость.

— Бог хочет, а… — но он не окончил фразы.

Вдруг, в одно мгновение его горячий мозг родил новую мысль… О да, это было легкое, великое спасение!.. Почему он ни разу не подумал об этом?.. Ах, он мог бы многое предупредить: смерть и Джино, и Джиованни Ульпо!

Слишком поздно для них, но все же достаточно рано для Терезы!..

Он быстро приблизился к ней, взял ее руку и нажал нерв (Maus des Daumnes). Вот эта точка, которая сделала ее рабой его желаний. Он с силой нажал на нее… Она не отдернула руки. Спокойно и удивленно смотрела она на него.

— Что тебе нужно? — спросила она.

Его охватила дрожь.

— Я… я… — пробормотал он.

Быть может, он ошибся? Быть может, то была другая рука?

Он взял правую руку и нажал в этом же месте.

Она не опустила глаз.

— Что тебе нужно? — вновь тихо спросила она.

В глазах Франка потемнело.

Его власть исчезла, разбита! Жалкий, несчастный стоял он перед ней — она была свободна!

— Иди к черту! — хрипло прошептал он.

Альвасси схватил его правую руку, Корпоро — левую.

Процессия тронулась…

Они медленно тронулись по широкой улице, сначала спускавшейся к озеру, а потом поднимавшейся в гору. Рон-хи все время не отрывал глаз от святой. Его черные глаза сверкали от благочестивой любви и горячего восторга. И когда музыка затихла, он вдруг громко запел литию. Все хором подхватили его пение. Святая опустилась на колени и — молилась. Потом она поднялась со спокойной улыбкой.