— Распустите мое платье, — приказала она женщинам, — а ты, брать Ронхи, сделай для меня венец из шипов.

Ронхи постоял немного, потом быстро удалился. Но женщины мешкали; они медленно спустили с плеч святой сукно и открыли ее грудь.

Ронхи принес ей венок.

Она сняла золотую корону, поцеловала шипы и крепко надвинула ее на лоб, покрытый кровавыми ранами.

Она поцеловала женщин, легла на крест, закрыла глаза, сложила руки и начала молиться.

Франк Браун стоял подле нее; уйти не было возможности; его стерегли. Он с ужасом закрыл глаза. Нечеловеческих усилий стоило ему отвлечь мысли от происходящего здесь; он едва мог удержаться от крика…

Тереза подняла глаза.

— Вы готовы?

— Да, святая сестра.

Она кротко улыбнулась.

— Тогда начинайте. — Она сделала знак слуге.

— С чего начать? — спросил ее Скуро.

— Сперва прибей ноги.

Слуга выбрать гвоздь подлинней, с огромной головкой и попробовал зубами конец.

Он приставил гвоздь и подняли молот, но вновь опустил его. Рука его дрожала.

— Чего ты ждешь? — спросила святая.

— Святая госпожа… — прошептал он.

Он выпил вина, поцеловал раны на ее ногах, тяжко вздохнул и поднял молот…

Она улыбалась смиренно; но пальцы крепко вцепились в дерево…

Она поблагодарила Скуро.

— Теперь левую руку, — приказала она.

Он повиновался.

— Теперь правую…

Он вставил гвоздь в рану и ударил молотком.

— Благодарю тебя, брат мой, — сказала она. — Теперь передай свой молот пророку.

— Что мне делать? — спросил ее пророк.

— Ударь покрепче в гвоздь на левой руке.

Пророк опустился на колени и исполнил приказание святой. Она призвала Ронхи и женщин и требовала, чтобы они приколачивали ее. Все брали топоры…

— Теперь поставьте крест!..

Датти и Альвасси опустили конец его в землю; остальные подняли и стали медленно опускать его в яму, пока не стал совсем прочно.

Все смотрели на распятие, теснились друг к другу, и глубокое беспокойство охватило их. Пророк приблизился к кресту.

— Что же нам делать, святая сестра?

— Молитесь!

Все опустились на колени…

Франк Браун взглянул на Терезу. Она была прекрасней, чем когда бы то ни было. Ее голова склонилась на левое плечо; длинные черные кудри рассыпались по обеим сторонам; венок из шипов обрамлял ее лоб, бросая на землю коралловые капли.

Раны на руках и ногах вскрылись, и тонкие струйки красной крови текли из них. Франк думал:

«Как долго она еще будет висеть, пока смерть освободит ее наконец?»

Тихая улыбка замерла на губах святой; лицо ее окаменело; капелька крови вытекла из ее рта и упала вниз.

— Ах, если бы она умерла, — шепнул Браун.

Она беззвучно, неподвижно висела на кресте… Шли минуты, быть может, часы. Для Брауна прошла вечность.

Все смотрели вверх.

Скуро, чтобы видеть, сделал шаг в сторону, но поскользнулся, и Тулио Трамонте, потеряв равновесие, упал с его плеча.

Франк Браун вскрикнул: он боялся, как бы юноша не увлек за собой распятую… Но Тулио слегка лишь задел ее и сорвал с нее белый покров.

Франк посмотрел на нее… Она была беременна. Под сердцем она носила ребенка… Его ребенка! Его ребенка! Они вскрикнул, оттолкнул всех, стоявших впереди, и бросился к кресту.