Франк видел, что Пьетро не лжет.

— Я пойду с тобой туда, — сказал Браун. Американец с ненавистью взглянул на него, но не посмел возразить.

Они вошли вместе. У задней стены, около печки, сидела Тереза, рядом с ней помещался немой мальчик. Все остальные стояли поодаль, как будто исполняя волю святой. Первой мыслью Франка было прямо подойти к ней и заговорить, но он видел, что глаза ее вперились в пространство и что душа ее была далеко от всего, что делалось вокруг. Франк сел у окна, оперся на руки и начал наблюдать.

Никто не произнес ни слова; все ждали чего-то, что, по-видимому, должно было сейчас произойти.

Тереза крепко держала распятие, но глаза ее смотрели далеко вперед через него.

Затем блаженная улыбка заиграла на ее губах; она медленно встала, крест выскользнул из ее рук; казалось, она видит Бога. Она опустилась на колени, сложила руки, подняла их к небу. Долго оставалась она в таком положении.

Франк Браун не спускал с Терезы глаз и следил за каждым ее движением. Для него было несомненно, что она видит кого-то, недоступного другим.

Яркая радость светилась на лице девушки. Все ее существо выражало восторг и упоение; грудь ее высоко вздымалась от блаженного трепета объятий.

Она стояла на кончиках пальцев, едва касаясь земли. Казалось, она парила в воздухе, все в ней тянулось вверх, уносилось в небу. И тихо шептали ее губы: «Дайте мне унестись к вечному блаженству».

В этом было уже что-то нечеловеческое. Широко открыв глаза, Франк Браун упивался этим дивным образом. Словно рубины, светились капли крови на белом лбу Терезы, черные кудри рассыпались по ее голым плечам…

— Ах, если б я был художником! — прошептал Франк Браун.

Но вдруг, без всякого перехода, Тереза грохнулась на пол. Снова она корчилась в страшных судорогах, дико размахивала руками и ногами и кричала в ужасном пароксизме. Затем, поднявшись на колени, издала ужасный крик и вырвала огромную прядь волос из своей головы.

Невыносимый ужас, дикое отчаяние отразились на ее лице, и она закричала: «О пропасть! пропасть!». Она вся съежилась, поползла на четвереньках в угол и забилась там, как загнанный зверек.

И снова к ней вернулась жизнь. Она открыла глаза, щеки ее порозовели, и улыбка осветила лицо.

Франк Браун приблизился к Терезе.

Опустив голову на руку, Франк любовным взглядом ласкал девушку, еще пребывавшую в экстазе. — Он завидовал ей…

Тереза все еще лежала неподвижно. Мужчины и женщины, успокоившись несколько, группами стояли и сидели, тихо перешептываясь.

Вдруг девушка зашевелилась и удивленно взглянула вокруг.

— Здесь? — тихо спросила она.

Все бросились к ней. Матильда Венье — первая ответила ей:

— Да, сестра, ты теперь с нами. — А где ты была?

Но Тереза не отвечала. Она казалась ослабевшей и утомленной.

Вдруг взгляд ее упал на Франка Брауна.

— Ты здесь? — спросила она. — Поди сюда.

Она сказала это спокойно и мягко, но тоном, в котором чувствовалось, что она привыкла, чтобы ей повиновались. Франк Браун почувствовал это и не двигался с места.

Тогда она тихо сказала:

— Приведите его сюда.

К нему бросились несколько человек. Он повернулся на каблуках а направился к двери, но Скуро загородил ему дорогу: