Он подошел к окну и посмотрел вниз. Толпа стояла стройными рядами и терпеливо ждала, когда ее впустят. Франк ясно почувствовал в этот момент, что здесь произошло что-то великое. Благодаря или вопреки ему — они не знали.
Но здесь случилось чудо, сулившее еще другие чудеса.
Вдруг Франк заметил около дома движение.
Все молча выходили из дома и становились поодаль; глаза их были устремлены на дверь. Оттуда медленно и осторожно выносили кресло, в котором покоилась Тереза. Франк Браун пошел за процессией. Впереди бежали деревенские ребятишки; за ними шел Люцилио Ратти, местный полицейский, а рядом с ним — длинный Скуро; за ними, молча и важно, шли музыканты; потом Пьетро Нос-клер с двумя старикашками; а дальше восемь парней несли в кресле Терезу, сидевшую с закрытыми глазами, держа в руках распятие; рядом бежал Джино со скамеечкой для ног, держась левой рукой за край платья Терезы. Позади шли женщины и, наконец, шествие замыкали мужчины. Все шли к дому Пьетро.
Франк повернул назад и медленно зашагал к дому.
Он застал хозяина за буфетом, послал его в погреб за вином и попросил рассказать все, как было.
Стаканы были наполнены. Раймонди закурил свою трубку и начал:
— В день вашего отъезда ничего не произошло. Тереза спустилась только немного позже обыкновенного, и я побранил ее. Но она ничего не ответила и, как всегда молча, работала.
— Она не спрашивала обо мне?
— Нет, я сказал ей, что вы уехали на несколько дней, но она не спрашивала куда, и не разу о вас не заговаривала.
Вечером она пошла к мистеру Питеру — там теперь каждый вечер большие собрания, и каждый вечер Тереза присутствует на них. Она вернулась очень поздно. Следующий день протек так же, только она мало работала, а большую часть дня провела у себя и читала. Вечером она опять была у «охотников на дьявола». То же было и в следующие дни — до пятницы. В пятницу она совсем не спустилась вниз, и когда я поднялся к ней в комнату, то застал ее больной, в постели. Я спросил, не могу ли быть ей чем-нибудь полезным, но она в ответ только покачала головой. Днем я послал ей со слугой обед, — она отослала его обратно. Под вечер Тереза послала слугу за Американцем. Тот пробыл у нее около часа. Когда он сошел вниз, то принялся мне что-то объяснять, чего я не понял; я спросил его, не хочет ли он чего-нибудь поесть или выпить; тогда он начал так кричать на меня, что я вытолкал его в дверь. Минут через 11 он снова вернулся с Венье, Ульпо, Ронхи и еще кое с кем; были с ним также и женщины. Я запер двери, но Джиро-ламо Скуро начал кричать, что он выломает их, что я держу в плену их сестру, и они должны освободить ее. Здесь вмешался Американец и сказал, чтобы я отпер им, так как они хотят взять у меня молоко. Я отпер дверь и дал им молоко. Они тотчас же поднялись к Терезе. Я пошел за ними. Тереза лежала в кровати — было ясно, что она очень больна. Они показали мне ее руки, кровоточившие с обеих сторон, как будто они были проколоты иголками. То же было и с ногами. На следующий день ей стало несколько лучше. Aмериканец с несколькими женщинами убрал ее комнату, и с тех пор он таскает сюда каждый вечер всю деревню. Затем они отправляются к нему, и там Тереза проделывает свои фокусы. По мне пусть делает, что хочет, лишь бы она приводила в дом гостей.