А она и спрашивает:

– Каково ремесло твоё?

– Конюх я, сызмальства при конях. – Ответил он.

– А с моими конями управишься?

Мужик с удивлением посмотрел на неё, потом на её карету и лошадей, затем снова на неё, и ответил:

– Управлюсь, не велика наука.

Агнес смотрит как у него в дыре, что на щеке, зубы двигаются, очень ей это любопытно, но сама дела своего не забывает и дальше спрашивает:

– Так пойдёшь ко мне конюхом?

А он глядит на неё и молчит. Смотрит и молчит. Он не смеётся, верит ей, что она от петли его избавить может. Сразу как глянул ей в глаза, так и поверил.

– Чего ж ты молчишь, дурак, под виселицей сидишь, или забыл?– Говорит дева, торопя его.

– Уж не знаю, госпожа, что лучше,– вдруг хрипло отвечает он,– к вам пойти или тут остаться.

– Дурак,– зло сказала Агнес,– повиснешь сегодня и поделом тебе. То я тебе наперёд предрекаю. Завтра вороны клевать тебя возьмутся.

Оставайся.

– Нет, нет, госпожа,– вдруг встрепенулся мужик,– к вам хочу. К вам в услужение.

– Хочешь? – Спросила она распрямляясь.– Поклянись, что до гроба служить мне будешь.

А он опять молчит. Словно уже и не рад, что освободят его от виселицы. Глаза бегают у подлеца.

– Клянись, говорю,– шипит ему девушка.– И даже не думай, что поклянёшься и от клятвы уйдёшь. Клянись! Ну! Или палачи скоро придут, тогда уже мне не спасти тебя будет.

– Клянусь.– Наконец выдавали мужик.

– То-то, дурак,– зло сказал она, и пошла к стражнику, чуть подбирая юбки.

А стражнику очень интересно было, о чём это она с висельником шепталась, и он ждал пока девушка подойдёт.

А она подошла и спросила ласково, как только могла:

– Как звать тебя, добрый человек?

– Иоганном крещён, добрая госпожа,– отвечал стражник с удивлением. Не ожидал он ласки от такой высокой госпожи.

Не каждый день, госпожа, что ездит в карете с четвёркой дорогих коней с ним говорит. А может и вообще никогда такая с ним не разговаривала за всю жизнь его. От такого он растерялся так, что даже встать с колоды своей забыл. Говорил с ней сидя.

А она, видя это, произносит с улыбкой, поднося ручку свою к лицу его:

– На ладонь мою смотри, Иоганн. Сюда, следи за ней.

А тот дурень даже и не спросил, зачем ему за её ладонью следить.

Агнес перед лицом его провела ладонью пару раз туда и сюда.

– Следи Иоганн, следи,– говорит она, а в голосе железо приказа, твёрдость не женская.– За пальцами следи.

Стражник за её пальцами глазами водит, старается, и ничего не понимает.

А Агнес, как момента какого ждала, а когда поняла, что готово, тут же, двумя перстами его в лоб и толкнула:

– Спи Иоганн, оставь заботы, забудь обо всём.

Так толкнула, что голова его откинулась, и замер он на секунду с откинутой головой, словно в небе разглядывал что-то.

А потом голову опустил, поглядел на девицу удивлённо, и уронил плохую свою алебарду на траву, обмякнув, сполз с колоды, уселся у места своего наземь и замер. Но глаза не закрыл, а стал в траве, что-то рассматривать. Голову низко наклонил.

Спроси кто у Агнес в этот момент, как она так смогла стражника утихомирить, откуда дар у неё такой, девушка бы и не ответила.