– Опа, нарисовался! Где вы шляетесь все? Ишь… поползли из дома, как потеплело, всё прохлаждаетесь, а мать с отцом паши тут на вас раздоблаев. Одну малолетки какие то с утра из машины выволокли, до двери дотащили, поставили к стене, позвонили да убежали, лежит сейчас …сопит. Тебя с Колькой нет нигде. Вы что думаете, мать железная, мать все стерпит? – мать замахнулась на Вовку, готовя огреть его полотенцем, но увидев гладко выбритую башку сына, торчащие уши и испуганное лицо, не выдержала и словно в изнеможении от усталости села на табурет в углу, закрыла лицо руками и казалось зарыдала… Вовчик осторожно подошел к матери

– Мам, ты чего – испуганно спросил сын

Его мать тихо содрогалась… но трясло ее не от плача, а от душившего ее смеха

– Дебииил весь в папаню – проговорила сквозь смех мать Вовчика – ты б еще вареньем свою лысину намазал – ооой, дебиил… Иди бошку вымой. Где ползал только не понятно.

– Ну вот – подумал Вован – опять до башки докопались – он был заинтригован.

Вован подошел к зеркалу, лысина его была чернее ночи и словно измазана углем. По голове виднелись потёки чёрных разводов. Вовчик опешил. Он не понимал, где так мог измазаться и с трудом перебирал в памяти моменты прошедшего дня. И тут его затуманенное сознание вырвало из общего потока незначительный эпизод: ухмыляющаяся Дашка протягивала полупьяному Пуче какой то листок бумаги, чтоб он протер голову Вовчика после бритья. Неспроста салфетка показалась Вовану жестковатой, ведь не салфетка это была – а листок копирки. Вовка спонтанно стиснул кулаки, пообещав поглумиться над Дашкой при случае, и принялся отмывать свою отретушированную лысину.

От недельных щей, наложенных на похмелье, Вовчика уже воротило и, наскоро перекусив куском хлеба с майонезом, он погрузился в сон.

Алкоголь в крови, события прошедшего дня и пережитые эмоции породили в голове Вовчика красочный сон-винегрет.

Вовчик, на каком то старом грохочущем танке ездил по улицам родного города, вместе со своей верной командой – братом Колькой и Дашкой. Люки у танка не захлопывались, постоянно подпрыгивали, грохоча по башне на кочках, пушка танка была забита каким то хламом, снарядов не было и в помине. В общем, танк был никакой, но все же лучше, чем ничего.

Тройке нападения было весело – впереди танка, постоянно оборачивая к нему испуганное лицо, бежал Коляваня. Ребята игрались с ним, гоняя его по улицам. Коляваня бежал, как заяц, случайно застигнутый на колхозных полях проезжавшим мимо УАЗом, перепрыгивал через овражки, перемахивал через заборы, путаясь в своих четырёх ногах, как новорожденный жеребёнок, а танк просто и уверенно шел напрямик, сокрушая мощной броней препятствия, перемалывая гусеницами кирпичи и штакетник.

Откуда-то вдруг послышались звуки гармошки, а вслед за ними песня:

Броня крепка, и танки наши быстры,

И наши люди мужества полны:

В строю стоят советские танкисты -

Своей великой Родины сыны.

Гремя огнем, сверкая блеском стали

Пойдут машины в яростный поход,

Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин

И Ворошилов в бой нас поведет!