Так что мы рубили дрова, как ландскнехты средневековья, и кутались в спальник.

— Пожарим, — сказал Дю-Жхе.

— Давай помогу ободрать, — сидевшая рядом со мной Диль начала подниматься, но ферини остановил ее движением руки.

— У нас охотник сам свежует добычу, — сказал он. — Точнее… свежевал. Раньше.

Пока Дю-Жхе обдирал покрытое шерстью нечто с клыками, гребнем вдоль хребта и тупой мордой, я думал над тем, что он имеет в виду — им запретили охотиться? не осталось угодий, где можно это делать? или… или просто некому теперь ходить на охоту?

Краем уха слышал, что ферини недавно воевали с Гегемонией, и кончилось все резней, потоками крови…

— Ты думаешь, это можно есть? Ха-ха! — Макс корчил физиономии, напевал, пытался рассказывать бородатые анекдоты про еду, начиная с истории о Василии Ивановиче, Петьке и бочке соплей в подвале у бабки — короче помогал, как и чем мог. — Как сказал Ленин — рабочий класс должен питаться качественными продуктами! Вапще!

Дю-Жхе не отвечал, он работал — резал мясо на куски, насаживал на шампуры и устанавливал над углями. Шампуры и многочисленные мешочки с приправами, которые пахли сладко и одуряюще, он наверняка добыл на недавней ярмарке, и прихватил с собой, когда нас погнали из линкора.

Углей у нас было много, жар шел славный, и вскоре от мяса потянуло таким запахом, что у меня свело скулы. Горячее приготовить на месте нам не могли, привезти с линкора попытались, но транспортеры со жратвой угодили в засаду, так что последние дни мы питались сухпаями, и какими бы они ни были классными, приелись до невозможности.

— Да благословит Гегемон эту пищу, — сказала Диль, когда Дю-Жхе начал снимать мясо, и мы подождали, когда она прочитает молитву Святым Предкам, от Первого Предка до Вознесенного Отца, папаши нынешнего правителя.

У всех свои тараканы, и вот у нее такие — можно и потерпеть.

Мясо оказалось не просто вкусным, оно оказалось обалденно вкусным, даже обалденно-обалденно… Я вспомнил детство, когда мама жарила на сковородке всякую мясную требуху, которую по дешевке брала на рынке, поскольку жили мы всегда бедно — блюдо это казалось мне невероятным деликатесом, я с урчанием пожирал все, что давали, и просил добавки.

«Поросенок» из местных лесов просто таял во рту, отдавал дымком, был посолен в меру, а привкус меда, но без сладости, то ли бы у него свой, то ли его принесли специи, которых насыпал Дю-Жхе. Да все это с шампура, с пыла, с жару, да не на самый полный желудок — настоящее счастье для солдата.

— Спасибо, супер! — пробормотал я, слизывая с пальцев горячий жир.

В кругу света от костра начали появляться соратники, которых явно приманил запах. Пошевелил ушами Янельм, блеснули фиолетовым золотом перья на голове Пиры, дернула головой Крыска.

Ферини угощал всех.

— А вообще ты неправильно все сделал! — заявил Макс, сыто отрыгиваясь. — Совсем! Давай я тебя научу!

И закипел кулинарный спор, бессмысленный и беспощадный.

Я встал и отправился в сторону туалета, но едва оставил позади палатки нашей центурии, как дорогу мне преградила темная фигура.

— Отойдем, поговорим, — произнесла она голосом трибуна Геррата, и я вздрогнул.