Я попытался сесть, до одури боясь, что не получится, что позвоночник мой сломан. Но нет, все удалось, и я принялся оглядываться — дорога, чадящие остовы нескольких танков, разбросанные тела, пока неясно чьи, серый налет на траве, наверняка оставшийся от ядовитого газа.

Забрало ценой собственной жизни спасло мою физиономию, и я торжественно сорвал с креплений его остатки.

— Чтоб я сдох… — пробормотал я, подтягивая к себе автомат.

Рельсовая направляющая цела, но ей вполне можно сваи заколачивать, а вот магазин вырвало из крепления, и механизм подачи буквально развалился на куски. Сражаться этой штукой можно, но только как дубинкой.

Но куда все делись? И почему меня оставили? Решили, что я убит?

Встать удалось со второй попытки, но на ноги я благоразумно подниматься не стал, остался на коленях — этого хватит, чтобы привести амуницию в порядок и осмотреться, а при нужде можно быстро упасть. Вдруг коварные бриан затаились где-то рядом, и только ждут, чтобы я начал шевелиться.

Бронезащиту покорежило, и она теперь по форме не совпадала с моим телом. Поднять руки выше плеч я вообще не мог, что-то немилосердно впивалось в предплечья, ладно хоть идти ничего не мешало.

Поскольку никто в меня не стрелял, не кричал и не бросался, я рискнул все же распрямиться. И тут же увидел под ближайшим кустом Аюльвао — на спине, с вытаращенными глазами, с огромной дырой в самом центре груди, на краях которой запеклась бурая кровь.

Наш суперсолдат был мертвее, чем фараон Тутанхамон.

Я доковылял до него, шаря взглядом по зарослям — тут же должен быть его автомат, можно взять своему на замену, и хотя забрала у меня нет, прицел не работает, хотя бы смогу стрелять. Но оружия я не нашел — то ли наши прихватили его, отступая, то ли тут побывали враги.

После изучения окрестностей стало ясно, что из живого тут только черная крысожаба со множеством лап, сидевшая на упавшем дереве.

— Ухожу-ухожу, — сказал я ей, когда она недовольно булькнула и оскалила пасть.

Повернувшись, я обнаружил перед собой выстроившихся в ряд бриан, неподвижных, точно монументы. Сердце ухнуло в пятки, внутренности словно ошпарило, ноги затряслись, и я только чудом не закричал, не наделал в штаны и не свалился на колени.

Эти клятые дети леса ухитрились подкрасться совершенно бесшумно!

Их было семеро, все очень высокие, мускулистые, в маскировочных жилетках, с длинными винтовками, которыми, как я теперь знал, вооружали только лучших воинов. Удивительно, но в этот момент я видел черты каждого из них, резкие, словно выточенные из камня, лица, глаза всех оттенков золота, пряди волос с заплетенными в них нитями.

— Давай я убью его, о Две Звезды? — сказал один из них, приземистый, с широким уродливым носом.

Мой переводчик щелкал их язык, как я сам — орехи джега.

— Нет, — ответил стоявший в центре, самый высокий, со старым шрамом на лбу, и волосами, в которых алого было много больше, чем черного.

— Верно. Не нужно его убивать, — заговорил третий, самый старый, если судить по морщинам. — Нужно раздеть его, и привязать к дереву над ульем граханов. Это весело. Пара часов…