Хотя он может придерживать ее как туза в рукаве.

Да, избавиться от Лирганы, которая и ненавидит меня, и в то же время готова трахнуть, но в любом случае напрягает страшно — было бы здорово, но доносить на тех, с кем делишь казарму, еду и опасности в бою? Мне стало противно, волна отвращения накатила с такой силой, что даже затошнило.

— Нет, спасибо, — всей моей выдержки хватило, чтобы спокойно произнести эти два слова, а не выкрикнуть в лицо Геррату «Проваливай к черту!». — Я просто не справлюсь. Нет.

К моему удивлению он не стал уговаривать, злиться и угрожать, просто сказал:

— Хорошо. Иди. Но мы еще вернемся к этому разговору.

А когда я встал и подошел к двери, трибун-контрразведчик добавил:

— В столовую можешь не ходить. Джега очень сытные. До ужина доживешь.

Я и в самом деле ощущал себя так, будто сожрал тарелок пять густого супа вроде солянки, разве что не икал.

На очередной вылазке мы не встретили бриан, но зато часов семь прошлялись по джунглям под ливнем. Пришлось выталкивать транспортер из грязи, а когда машина сдалась и заглохла, тащиться до «Гнева Гегемонии» пешком, так что на борт линкора я вступил голодный, мокрый и злой как дьявол.

— О, тепленько, — сказала шагавшая передо мной Пира, снимая шлем, и перья на ее голове встали торчком от удовольствия.

Я открыл рот, чтобы пошутить по этому поводу, но тут сбоку появился Диррг и утащил меня в сторону. Основной коридор ведущий к лифтовой шахте, остался позади, и мы оказались в каком-то закутке, где было не тепло, а жарко, и за стеной что-то гудело.

— Что ты делаешь? — рявкнул я, выдергивая руку. — Мне нельзя с тобой общаться!

Я завертел головой, пытаясь увидеть камеры, через которые за нами может шпионить Геррат — понятно, что весь корабль проглядеть невозможно, но ему же нужны конкретные персонажи, а мы двое Службе надзора интересны.

— Что за ерундень, клянусь седалищем Гегемона? — лицо Диррга стало недовольным.

— Контрразведка думает, что ты работаешь на бриан! — выпалил я.

Сержант-техник моргнул, брови его поднялись, и он раскатисто захохотал — представьте железную бочку, внутри которой перекатываются камни.

— Вот ты чего башкой крутишь, — сказал он. — Не бойся, тут нет наблюдения. Подумай, кто чинит сенсоры, когда они ломаются?

— Ну и что? Кто-то увидит меня с тобой и стукнет! Если не Геррату, то Лиргане!

И я рассказал ему о беседе с центурионом.

— И вообще мне надо бы вымыться, пожрать и на койку упасть, — добавил я. — Расслабон еще кончился…

— Я бы дал, но ты мне нужен в сознании, — серьезно отозвался Диррг.

— Нужен? Работать я сейчас не в состоянии, чтоб я сдох.

— Послушай меня, — он положил тяжелую руку мне на плечо, и я даже через броню ощутил, что та мелко подрагивает, осознал, что сержант много бледнее обычного, и это неестественно даже для шаввана, что мешки под его глазами снова набрякли, а сами глаза потемнели, и все это значит, что он сейчас испытывает, скорее всего очень сильную боль. — Ты, Егор, умный чувак, не только добрый и честный… Поэтому я на тебя и обратил внимание, тогда еще, когда ты этого шестилапого засранца спас, и работал хорошо. Помнишь?