Я огляделся, но черно-белого пингвинчика не увидел.

Вдобавок к прочим «радостям» я потерял подарок дочери.

На второй допрос к трибуну Геррату меня выдернули прямо с утреннего построения.

— Егор, выйти из строя! — неожиданно объявила Лиргана, когда мы выстроились в казарме как обычно.

— Есть! — позвоночник мой заныл от дурных предчувствий.

Когда я оказался рядом с центурионом, она смерила меня злым взглядом трех голубых глаз и сказала тихо:

— Немедленно, бегом в Службу надзора. Уж не знаю, в какое дерьмо ты влип. Только если настучишь на меня или создашь мне неприятности, я сама тебя с этим дерьмом смешаю… Понял?

— Так точно!

— Иди.

И я помчался по коридорам линкора, которые успел неплохо изучить за эти месяцы. Отдал честь паре флотских офицеров, посторонился, давая дорогу «коллегам» из ударной когорты — эти относились к нам как к мусору, старались не замечать, а если и замечали, то брезгливо морщились.

Вот и сейчас они, громадные и тяжелые в усиленной броне, прогромыхали мимо.

А еще через пять минут я стоял у дверей трибуна Геррата, и медлил, боясь войти: чего он ко мне прицепился, неужели по-прежнему верит, что я тут не просто деньги зарабатываю?

Дверь открылась сама, и контрразведчик мрачно глянул на меня:

— Чего замер? Проходи.

Ну точно, камера показывает все, что творится в коридоре — мог бы догадаться.

В кабинете мало чего изменилось, разве что на стене появилось «окно» — на самом деле изображение высокого качества — за которым жил большой город: золотистые небоскребы, темная зелень многоуровневых парков, гуляющие по дорожкам люди, летательные аппараты вроде стрекоз, что носились как угорелые, разрывали синее небо в белых горах облаков.

— Столица, — сказал Геррат, перехватив мой взгляд. — Ты ведь не был там?

— Никак нет.

Понятно, что он в курсе моей биографии, а картинку вывел на стену специально, чтобы посмотреть за моей реакцией.

— Величайший город вселенной, — трибун вздохнул. — Я там родился и вырос. Надеюсь туда вернуться, когда мое задание будет выполнено, вернуться конкретно к семье… Ты же меня понимаешь?

Я деревянно кивнул.

— И ты можешь мне помочь быстро разделаться с этим заданием, — продолжил он. — А я тоже могу тебе помочь…

Я в недоумении таращился на то, как он открывает сейф, достает оттуда две чашки, пузатый чайник и вазочку, в которой горкой лежали черные заскорузлые шарики размером с ноготь.

— Это выращивают на Юкароте, и название растения я выговорить не в состоянии, — ярко-алая жидкость потекла из носа чайника, запузырилась в чашке. — А это орехи джега. Величайший деликатес Кайтера, той самой планеты, где родилась Гегемония… Пробуй.

Это что, Геррат сегодня играет в доброго полицейского? А кто тогда злой?

— Э… спасибо, — ответил я, и взял один шарик.

Пах он неприятно, древесной гнилью, жуками, а на ощупь был как жеваная бумага.

— Чистить не надо, — трибун бросил орех в рот, и с хрустом разгрыз.

Я последовал его примеру, и во рту у меня взорвалась вкусовая бомба — тысячи оттенков сладкого, острого, соленого и не пойми какого обрушились на мои языковые сосочки, и те сошли с ума. Я медленно прожевал орех, чувствуя, что в один присест уминаю обед из трех блюд, и сглотнул.