— Убивать всех, — сказал Йухиро, уложивший «врага». — Нечистые души обречены!

«Ты оправдываешь себя кровожадной гирванской верой, — подумал я со злостью. — А как быть неверующим?».

И тут я не выдержал, полез за расслабоном, после него стало легче.

Мы ринулись вперед через редкий лес, в зарослях мелькнул один бурый купол, второй — все они были открыты, полукруглые створки торчали в стороны, открывая беззащитное нутро. Десятник бросил гранату в один, Фул зашвырнул в другой, громыхнули два взрыва.

Тут же стрельба началась севернее — в дело вступили соратники.

Навстречу нам выскочил мужчина с ружьем, успел выстрелить один раз, и его скосили очередью. Очередной купол закрылся прямо у меня перед носом, но из-за него выскочил брианский подросток лет пятнадцати, если мерить нашими мерками — волосы обстрижены коротко, не как у взрослых, на бледном лице испуг, но в руке острый нож.

— Беги! — закричал я ему. — Беги!

Палец мой закаменел на спусковом крючке, я не хотел стрелять, не мог стрелять. Время словно остановилось, я увидел, как мальчишка нерешительно замер, а потом бросился на меня, занося оружие.

Я закрыл глаза и начал стрелять — промахнуться на таком расстоянии невозможно.

— Боже, боже… зачем? — шептал я, судорожно выкидывая пустой магазин и вставляя новый, стараясь не смотреть на тело.

Потом закинул в рот еще одну таблетку — забыть, поскорее забыть.

Да, я убийца, я ненавижу себя, но все ради Сашки, ради дочери, ради проклятых денег, без которых ничего не сделать…

Потом некоторое время я ничего не соображал, механически перемещался от укрытия к укрытию, вроде куда-то стрелял, надеялся, что ни в кого не попал. Вокруг метались тени, одни в бронезащите и шлемах, другие в брианских нарядах, но я не всматривался, не пытался осознать, очень хотел спрятаться за тем, что я — это не я.

Из апатии меня вырвал протяжный крик и радостный, презрительный смех.

Смеялся Равуда.

— Твою мать… — я обнаружил, что меня трясет, а стою я рядом с дымящимися останками купола — тогда, в первый день на этой планете, они показались нам очень прочными, но затем мы научились их взрывать.

А у другого купола, уцелевшего, Фул и Молчун держали за руки высокую женщину в длинном платье, ее медно-красные волосы полоскались по ветру, на лице застыло отчаяние. А Равуда неспешно тискал женщину за грудь, обеими руками сразу, и улыбался во всю пасть.

Ах сученыш…

Я двинулся прямо к нему, забыв обо всем.

— Стой, Егор, — Макс сцапал меня за плечо, я сбросил его руку резким движением.

Но на пути у меня вырос Дю-Жхе, а когда я попытался его обойти, он буквально прыгнул на меня и обхватил, словно один борец другого. Макс сцапал мою правую руку, кто-то еще левую, и я бессильно забился, скрежеща зубами.

Я должен ей помочь, должен!

Равуда резким движением разорвал платье, и грудь женщины вывалилась наружу, крупная, молочно-белая, с очень маленьким соском.

— Стой, Егор, не хватало вам еще сейчас сцепиться, — настойчиво шептал мне в ухо Макс. — Она все равно труп, она враг, она бы убила тебя, если бы у нее была возможность, ха-ха…