Единственным достоинством этого помещения была величина.

Когда-то оно было выложено плиткой, но сырость изъела стены под покрытием, и теперь большинство плиток лежали, расколотые, на полу.

Настенные шкафчики тоже свалились со стен, пробив гнилое дерево напольных шкафов. Фарфоровая раковина в старинном стиле раскололась пополам, в трещину сочилась зеленовато-черная грязь.

Линолеум на полу местами вспучился, загнутые края были погрызены крысами. Большинство поверхностей покрывали слои плесени, мха и пыли, и когда Хамза вломился в кухню, во все стороны брызнул живой ковер из мокриц.

– Черт… – выдавил констебль, прикрывая лицо сгибом локтя. Он кашлял, на глаза навернулись слезы, дыхание перехватило. «Какого черта я тут делаю?»

Взгляд его обежал комнату, выхватывая то, что Хамза предпочел бы не видеть. Он с тоской оглянулся назад, на свежий воздух за дверью.

Это место было не просто тошнотворным: оно заботливо собрало всю мерзость и буквально поднесло ее на серебряной тарелочке. Все инстинкты велели Хамзе убираться отсюда, пока он что-нибудь не подхватил. Все его мысли были о том, чтобы развернуться и уйти.

Логан был прав: ночь оказалась слишком длинной. Хамзе сейчас следовало бы поспать, а не лезть в эту гниющую смертельную ловушку, кишащую отвратительными тварями. Он заставил себя посмотреть на копошащуюся груду мокриц и содрогнулся – как от их вида, так и от мысли о том, что миллионы их сородичей, несомненно, ползают сейчас по дому так, словно они здесь полноправные хозяева.

Что-то со щелчком упало на пол рядом с Хамзой, заставив его вздрогнуть. Толстый жук лежал на спине, неистово дрыгая лапками. Хамза поднял голову вверх и отскочил в дверной проем, увидев, что потолок густо усеян насекомыми. Там были не только мокрицы, но также пауки, жуки, сороконожки и масса других ползунов, названий которых он не знал, но которые вызывали у него глубокое отвращение.

Часть потолка была обрушена; осыпавшаяся штукатурка открывала деревянную балку и изнанку дощатого пола верхнего этажа. Хамза отступил назад еще немного, стараясь стоять под дверной притолокой. Он где-то слышал, что во время землетрясения это самое безопасное место – меньше вероятности, что дом рухнет тебе на голову.

Констебль, конечно, не ждал землетрясения, однако вероятность того, что дом обрушится сам по себе, казалась ему вполне реальной.

Достав свой телефон, Хамза сделал несколько снимков. Свет из открытой двери не проникал в глубь помещения, так что детектив сделал еще несколько фотографий со вспышкой. На этих снимках можно было различить больше деталей обстановки, однако менее ужасной это ее не делало.

Из кухонно-обеденного помещения в другие комнаты вели две двери. Обе они были открыты, и, слегка подавшись вперед, Хамза увидел за одной из них что-то похожее на небольшую кладовку.

Что было за второй дверью, он не мог разглядеть – мешал угол обзора, – однако предположил, что через нее можно выйти в оставшуюся часть дома. Возможно, в гостиную или в коридор. Окно, сквозь которое проросло дерево, находилось где-то в той стороне, и хотя Хамзе было бы интересно взглянуть на это, еще больше он был заинтересован в том, чтобы убраться из этой многолетней грязи обратно на свежий воздух.