В остальном дом был наполнен тишиной. Верхняя площадка имела форму буквы L – Хамза видел шесть дверей, выходящих на нее, и, вероятно, как минимум одна дверь скрывалась за углом. Все эти двери выглядели не особо гостеприимно. К одной из них была привинчена маленькая табличка с надписью «Комната для мальчиков».

Наверняка это когда-то был санузел. И все же слова были подобраны так, что Хамза просто обязан был заглянуть туда.

Дверь открылась от первого же толчка. Хамза посветил внутрь лучом фонарика – и снова закрыл лицо локтем. В углу стоял переполненный унитаз; перед ним зияла рваная дыра – там, где пол провалился вниз. Детектив пробежал лучом по всему помещению, но увидел лишь тазик для умывания, пустую ванну, над которой с перекладины свисала заплесневевшая занавеска, и огромное количество гнили.

Хамза прикрыл дверь и осмотрел оставшуюся часть площадки. Пять остальных дверей были никак не отмечены. Одна распахнута настежь; комната за ней застелена ковром – настолько мокрым, что на нем буквально росли грибы.

Хамза решил пока что оставить эту комнату в покое и заняться другими помещениями. Он подумал о том, чтобы подать голос, но ему помешал комок в горле. Констебль сказал себе, что таким образом его тело сопротивляется рвотным позывам, вот и все.

Это вовсе не страх.

Его ноги скользили на голых отсыревших половицах, когда он направлялся к следующей двери. Армия муравьев кишела по бокам дверной рамы и на стене между этой дверью и соседней.

Хамза хотел было пропустить и эту дверь, когда заметил кровь.

Он не понял, что это кровь. По крайней мере, не сразу. Это было просто пятно, красно-черная короста, высохшая лужа, когда-то вытекшая из-под двери и расползшаяся по половицам.

Когда до Хамзы вдруг дошло, на что он смотрит, констебль отступил на шаг и шепотом выругался.

Ему следовало уйти, доехать туда, где ловил телефон, и вызвать подмогу. Он должен был так поступить. Несомненно.

Хамза взялся за ручку. Повернул. Нажал.

Дверь не открылась. Ему понадобилась еще пара попыток, чтобы понять, что она открывается наружу.

Сначала на него обрушился запах. Он не был похож ни на один запах, который прежде доводилось обонять Хамзе. Он был гуще, чернее, отвратительнее.

Потом посыпались кости. Они со стуком падали из чулана на половицы, словно желто-бурая лавина. Длинные и тонкие.

Детские.

– Черт, черт, черт! – прохрипел Хамза; телефон в его руке трясся, и луч фонаря прыгал, заставляя тени костей танцевать на полу.

«Дилан Мьюр. Это, скорее всего, его кости».

ТУК.

Хамза застыл, двигались только его глаза. Их взгляд инстинктивно устремился в ту сторону, откуда донесся звук.

Из-за угла. От второй палочки буквы L.

Он задержал дыхание. Постарался успокоиться. Голос в голове кричал ему: «Беги!» А другой голос – ему казалось, что это голос Логана, – предупреждал: «Не смей!»

«Делай свое дело, – говорил ему этот голос. – Просто делай свое дело, черт побери!»

Хамза снова проверил телефон, просто на всякий случай. Сигнала по-прежнему не было.

Половицы с шумом прогибались, когда он крался к углу, чтобы осторожно выглянуть и окинуть взглядом короткий отрезок верхнего коридора. В дальнем конце этого отрезка располагалась одна-единственная дверь. Над ней были укреплены оленьи рога, упиравшиеся концами в гнилой потолок.