Поскольку такая вот пионерская прогулка смотрелась для него чуточку скучновато, Митя принялся насвистывать недавно прозвучавшую с экрана мелодию, а там и пропел:

– Ой, это же из «Генералов» мотив!

– Он самый.

– А слова откуда?

– Сегодня парни откуда-то приперли. Подобрал кто-то русский текст, только не к той песне, что в начале, а к той, что поют, когда Дору везут в море хоронить. Потом выучим, я тебе спою, а пока и сам даже первого куплета не запомнил… Что там такое, что ты так смотришь?

– А это наши, из класса, – сказала Юлька. – Они там всегда сидят. Давай с ними посидим чуточку?

– Давай, – кивнул Митя.

Интересно было посмотреть, что там у нее за компания. Он спросил в чисто шутейных целях:

– А ваши мне по чавке не настучат за то, что с тобой я заявился?

– Да что ты, – совершенно серьезно ответила Юлька. – Они там все должны быть со своими девушками. И я ни с кем не ходила… я вообще почти ни с кем не ходила, только в кино, как сейчас с тобой. Пошли смело, ты не бойся.

– Спасибо, Джульетта, успокоила, – сказал Митя, старательно подавив вполне естественное желание жизнерадостно заржать на всю улицу. Вот уж спасибо, успокоила. А то бы мог всерьез испугаться, что эти шманки[32] могут ему настучать по чавке. «Свои девушки», надо же. Торопится жить молодое поколение, все у них, как у больших… по крайней мере, так они сами думают.

Когда они подошли поближе, Митя расслышал звяканье гитары, чуточку расстроенной. Шансонье, конечно же, пребывал в том возрасте, когда голос ломается, то и дело сбивался с баска на тенорок. А уж что пел…

Очаровательно, подумал Митя с нешуточным превосходством. «Голубой вагон», песенка из мультфильма про крокодила Гену и Чебурашку. Они бы еще «Спят усталые игрушки» затянули с неподдельным чувством. Сбацай они что-нибудь из «Бременских музыкантов», было бы повзрослее.

Знал он и это место – длинная деревянная контора ОРСа автоколонны, – сюда телеграмм приходило гораздо больше, и шли они гораздо чаще, чем в саму автоколонну. В основном насчет разгрузок-перевозок – на то они и ОРС. Вдоль всего фасада тянулась крытая галерея с лавками – в рабочее время, он прекрасно знал, сюда подъезжало немало машин, и шофера тут и сидели, чтобы не толкаться в коридоре конторы. А вечером, надо полагать, тут устраивались шманки – сам он вечером тут оказался впервые и подробностей здешней жизни после заката не знал. Ну конечно, место удобное: ночного сторожа нет, гонять молодое поколение некому, сидеть есть на чем, а в дождь – крыша над головой. Что там говорила очередная красоточка бригадиру Жерару? «Если ночь будет ясная, мы встретимся под дубом, а если пойдет дождь, мы встретимся в хлеву». Примерно так и здесь обстоит. Надо признать, место выбрали умно.

Вдоль галереи стояла наглядная агитация, тоже старая знакомая – большие матерчатые щиты в рамах на двух тонких ножках. На каждом огромными буквами и цифрами значились ежегодные государственные расходы бюджета СССР: больше всего на промышленность и сельское хозяйство, поменьше на здравоохранение, еще меньше на образование науку и культуру, всего ничего – на оборону. Что было прокомментировано соответствующе: «СССР – самая миролюбивая страна в мире».